Их новогодний подарочек (СИ)

—Ты наше все, Ленок, и никуда уже не денешься. Никогда не денешься. Очень сложно противостоять тому, что в нас загорается в твоем присутствии. И даже когда тебя нет, выкинуть из головы невозможно. Невозможно так сильно желать тебя и не сметь коснуться, малыш, — столкнувшись лбами, я дышала Данькой. Его воздухом, что вырывался из пухлых губ. А со спины на меня давил Демид, оставляя жалящие поцелуи на лопатках.

—Ты наша, малыш, — прошептал он, приподнимая расстегнутую на пару пуговиц блузку и проводя пальцами по позвонкам. Мягко, невесомо. —Так что там с произношением? Как правильно? Так? — я ощутила порхающие поцелуи, а затем слабые укусы. После каждого укуса было мучительно нежное поглаживание языком. Укусил. Слизал. Еще и еще.

— Тихо, девочка, тихо, не бойся, хорошая, наша, — снова послышался шепот, тихий, проникающий в сознание, обволакивающий.

Демид прижался ко мне со спины, обнимая, поглаживая, сжимая, пока я неотрывно, словно завороженная, наблюдала за Даней, аккуратно расстегивающим свою рубашку, являя голый торс.

Отвести взгляд, нужно отвести взгляд, так нельзя.

Что я делала?

— —Малыш, ты чего напряглась? Нам понравилась тема произношения. Покажи еще раз …— я не слушала, не внимала, только чувствовала шершавые пальцы Демида, бесцеремонно скользнувшие под пояс джинсов. И не было сил оттолкнуть, не было сил воспротивиться жестким, причиняющим легкую, но такую нужную боль, движениям.

Кровь мгновенно хлынула по венам с ускоренной силой, сердце зашлось в бешенном ритме. Господи, что творили эти пальцы? Я прикусила губу и застонала, откинулась на грудь своего мучителя, задыхаясь от ощущений, теряя связь с реальностью.

— Куда там надо язык сунуть? Между зубами, да? — Даня, шагнув ближе, коснулся носом моих распахнутых губ, оставил нежный поцелуй на подбородке, продолжая шептать.

Широкие бедра парня грубо уперлись в мои, Демид синхронно повторил движение за братом. Прижатая с двух сторон, заблокированная в плену рук и тел, я сгорала, плавилась, таяла, каждой клеточкой своего тела ощущая невыносимый жар. Из груди вырвался протяжный стон.

— Красиво звучишь…

Губы Демида спускались ниже по шее к позвонкам. У него они жесткие, сухие, жалящие — сейчас обжигали тонкую кожу, в то время как нежные, легкие, порхающие поцелуи Дани создавали такой яркий, такой необходимый в данный момент контраст.

Зализывая невидимые раны, оставленные братом, Даня словно извинялся за причиненную боль, одновременно скользя руками по бедрам вниз, сжимая их в больших, горячих ладонях.

Касания. Всюду касания. Они покрывали мое тело. Окружали теплом, с одной стороны, нежностью, трепетом, таким, что хотелось кричать.

С другой стороны грубостью, которую мне неожиданно хотелось почувствовать целиком. Разве так бывает? Они такие разные, бушующее море и летний бриз, мягко порхающий по коже.

И запах. Их запах сводил меня с ума.

— Так, да? — до уха донесся сухой треск и звон разлетевшихся по полу пуговиц, легкая ткань блузы упала к ногам. Я обязательно потребую возмещения ущерба, потом…потом обязательно потребую...Наверное!

Чувствительные соски сквозь тонкую ткань коснулись поросшей груди Дани. Широкие ладони парня опустились на мою шею и приподняли голову. Рваное дыхание становилось надсаднее, когда поцелуи опускались ниже к груди.

— Мы старательные ученики, малыш, — прошептал Данька, толкая меня назад и опускаясь к груди. — Очень старательные, — выдохнул на ухо Демид, движения его пальцев замедлились, дыхание участилось, кажется, не только я теряла последние остатки контроля, — очень…

Голос хрипел, нервы скручивались в огненный шар. Парни отлично поняли тему, а вот я явно не справилась…Не справилась с тем, чтобы запретить себе даже смотреть на них! Запретить даже думать! Последние мысли выпорхнули из моей головы, когда, простонав что-то нечленораздельное, Демид грубо набросился на мои губы.

Кто-то приподнял меня выше, и теперь я, вся потная и изможденная, находилась в плену порока, в плену двоих.

Двоих дьяволов.

Очень быстро я осталась без джинсов и без бюстгальтера. Настойчивые пальцы стягивали трусики и плавно скользили по изнывающей коже

—На кровать давай, — послышались указания.

—На столе хочу сначала, — пробасил Демид, а я так и осталась в полном безмолвии, зато с четким пониманием, что в это безумие я вхожу с удовольствием, о котором позже буду жалеть. Плевать, мне плевать было на все. Лишь поцелуи и касания имели смысл.

Демид грубее касался меня, глубже оставляя следы, Даня нежнее. Этот невозможный микс сводил меня с ума, заставляя рвано дышать и гулко стонать. Меня уместили на кухонный стол, ноги плавно уместились на плечи старшего.

Что? Что они собираются?! Нет! Толстые пальцы сместили полоску трусиков, и я, ощутив тяжелое дыхание между ног, сделала попытку оттолкнуть Демида.

—Нет, стоп! Нет.