Их новогодний подарочек (СИ)

Сложно сказать, как именно я чувствовала себя первые пару дней после скандала дома. Сначала меня затопил ужас, затем страх, а потом стыд. А дальше, я села и продумала все до мельчайших подробностей. Итак.

Что мы имеем? Факт номер один: все мои соседи в курсе, что у нас с Авраменко отношения. ВСЕ. Потому что наши бабушки-умницы языком игрались как метлой, и первым делом эту шальную новость принесли матери Даньки и Демида.

Не передать словами тот ужас, с каким она кричала им в трубку. Итак, парни ее быстро пресекли. Никаких больше звонков не было, они собрались и поехали к ней. После долгого разговора она успокоилась. Я не в курсе, что именно они ей сказали, но мне это и не надо. Достаточно того, что она больше не думала обо мне как о шлюхе.

В этом меня мои заверили. Все чаще я ловила себя на мысли, что начала их называть «мои». Это так грело душу, что мнение остальных становилось неважным.

—Спокойно, Ленок, мы все порешаем.

И они порешали…мне буквально запрещали думать о любых проблемах.

Факт номер два. Мы с моими сблизились максимально, настолько, что иногда мне казалось, что Авраменко у меня вместо моих рук. Любые проблемы с ними переставали быть таковыми. Я с этим свыклась и позволила себе впервые за очень долгое время быть слабой и немощной, если так вообще можно сказать.

Факт номер три. Бывший потерялся. Наверное, он сейчас пытался вылечить свой подбитый глаз и вывихнутую руку. Две руки, пардон. Хорошо ведь, что не перелом.

Мы с Данькой и Демидом условились, что теперь я буду говорить РТОМ обо всем, иначе этот самый РОТ будет отхватывать по первое число САМИ ЗНАЕТЕ ЧЕМ.

Факт номер четыре: до моего универа эта прекрасная новость не дошла. Вероятно, потому что братья недвусмысленно намекнули «наглому писюку», что будет, если такая новость дойдет. Конечно, я все еще вздрагивала от звонков своей заведующей. А потом решила: гори сарай, гори и хата. Даже если узнают, то что с того? Нарушу правила университета, ок!

Так у нас, пардон, таких случаев, помимо меня, еще два. Василиса вот вообще с сыном мэра закрутила, и она же мне поведала об еще одной преподавательнице, у которой роман со студентом. И что? И ничего!

Так что и мне ничего не будет при самом плохом раскладе из всех.

И факт номер пять: с каждым днем я меньше думала о том, что будет если…Если не будет. Вот случится проблема, тогда и будем решать. Так говорили мои, такого же начала придерживаться и я.

С мамой мы не созванивались, не списывались и уж тем более не виделись. По понятным причинам, ведь я «ее опозорила». Но зато мне звонил отец, он был подавлен и удручен бесконечными скандалами с мамой, которая никак не унималась. Разумеется, ведь «мать променяна на двух огурцов». Господи, ну как же все это сложно!

С одной стороны, я даже сначала немного злилась на то, что мои выложили все как на духу при всех, а потом сама себя за это отругала. Какого черта? Это моя жизнь, и я в праве проживать ее так, как я этого хочу! И никто, слышите, никто не имеет права мне что-то говорить!

Да хоть бы и гарем у меня был. Что с того? Хоть бы миллион мужиков в половых партнерах чтоб числился. Это мои ПОЛОВЫЕ проблемы.

—Может ты пока на дачу переедешь? Тебе надо отдохнуть…— печальным голосом спросила я отца, но в ответ услышала уставший вздох.

Ни слова мне не сказал по поводу братьев. Вообще ни слова. Просто позвонил и уточнил, как я себя чувствую, как мои дела. То есть он спросил у меня обо мне, без претензий и упреков, как это любила делать мать. Мы не обсуждали моего несостоявшегося жениха и то, что случилось с ним после моего ухода.

Неважно. Все это неважно.

—Да нет, доча. У мамы и правда давление скачет, теперь таблетки пьет. Ты прости нас, — продолжал он, но даже сейчас просил прощения и за себя почему-то, но ведь он ни в чем не виноват. —Я слишком долго молчал, а пора бы такие выбросы осаждать. Я не спрашиваю ничего, потому что это явно не мое дело. Просто скажи мне…ты счастлива?

Вопрос, способный заставить плакать, явно не должен был быть таким, но в итоге самая безобидная вещь в мире запустила в моем организме что-то, что отпустило рычажок, отвечающий за слезы. И я начала ими захлебываться.

—Доча, ты чего, в самом деле? Я ж ничего такого…

—Да нет, папа, ничего, просто я не знаю. Прости, пожалуйста, я…да. Я счастлива. Это смотрится явно не так, как вы с мамой привыкли. Да как все вокруг привыкли, но мне так хорошо, и я совсем ничего не хочу в своей жизни менять. Мне с ними спокойно. Легко.

Наверное, мой эмоциональный всплеск здорово напугал и папу, и меня саму, ведь я никогда не была настолько чувствительной как сейчас. Будто бы что-то внутри сломалось.

И ведь правда. Я никогда не была настолько спокойной и счастливой, как сейчас, никогда не была не загруженной проблемами, как в данный момент. Работа в университете — в радость, даже то, что там бывали довольно сложные задачи с документами, а в я них ноль.

Все это так или иначе давалось мне легко и непринужденно, как будто теперь давались дополнительные силы на резерв.