Их пленница

— Оливия? — на плечи снова легли сильные ладони, приводя меня в чувство. — Все в порядке? Вы дрожите.

Как приятно чувствовать себя в мужских руках, которые решат мои проблемы… Я судорожно вздохнула, пытаясь стереть липкую кровь со щеки, но только размазала.

— Да, — прошептала я. — О чем он говорил?

«А ты смотрела, что там?»

— Понимаю, вы потрясены, — заговорил отец. После долгого молчания голос звучал тяжело и глухо. — Этот предатель работал на ваших хозяев и знал все детали. Он поделился вашей историей с нами.

Если вспомнить, как было разбито лицо, вряд ли Леонард делился по согласию. Я благоразумно промолчала — не стоит спорить с сильнейшим.

— Подумайте о нашем предложении, Оливия. За ответом мы придем завтра. Мы поможем вам найти и наказать виновных. Отвези ее в город, — велел он сыну. — Она в шоке, пусть придет в себя.

Уверенным шагом он направился к дороге — так бы по красной ковровой дорожке ходить. Сыновья остались со мной.

— Я отвезу вас в город, — сказал старший, — Сначала он перекинется, много времени это не займет. Подождем в машине.

— Я не могу ехать в таком виде, — прошептала я, опомнившись. — Я в крови…

— Не беспокойтесь, — сказал он. — Заедем к нам, вы приведете себя в порядок. Не бойтесь, вы в полной безопасности.

Я тихо вздохнула, чувствуя внутреннюю слабость. Это близость оборотня на меня так действует. Рук с моих плеч он так и не убрал, не забрал пиджак, которому тоже досталось кровью. Приобняв, он повел меня к машине, пока его брат корчился в роще, мучительно возвращаясь к человеческой форме.

Из-за высоких каблуков я шла медленно. Голова еще кружилась, кажется, это правда шок. Я опиралась на спутника, теплое тело было многообещающим, но я не хотела говорить «да».

Сказала бы ради дочери. Но ответы мне дали и так.

Только взамен потребовали мой. Уже завтра.

Я не могла вести — руки дрожали. Лев усадил меня в «мерседес» на пассажирское сидение, а сам сел рядом и всем корпусом повернулся ко мне.

— Меня зовут Марк. Моего брата — Александр, — он окинул меня взглядом, и он провел ладонью по руке. — Вы все еще дрожите, вам холодно? Или это страх?

— Не знаю…

— Возьмите, — с заднего сидения он передал упаковку салфеток.

Когда я отогнула козырек, чтобы в зеркало оценить масштаб неприятностей, то огорченно вздохнула. Вся. Вся в крови! Здесь не салфетки нужны, а душ.

Марк был почти чистым — только пара капель крови на виске, которые он убрал салфеткой, глядя в зеркало. Когда он включил верхний свет я, смогла его рассмотреть. Приятное лицо, даже немного на аристократа похож… Черты правильные, и молодой, не больше тридцати. Волосы светло-русые, густые.

Когда он взглянул на меня, я сразу же отвернулась. Смутилась, что пялюсь.

Мы ждали, пока к нам присоединится его брат. Вагон времени.

— Вашу машину перегонят позже, — пообещал он. — Не волнуйтесь.

Кому она нужна, волноваться… Ее только дурак угонит.

Меня знобило, и я куталась в пиджак Марка. Кровь стала липкой и холодной, было противно, на такие вещи можно исправить только горячей водой.

Зазвонил телефон, я даже не сразу сообразила, что мой. Сумка через плечо болталась у бока, ее почти не задело кровью. Я порылась внутри, с трудом нашла трубку и безразлично уставилась на номер. Руслан.

Он звал меня в клуб, а я так и не приехала… Что-то говорил о свадьбе. Сейчас все эти проблемы казались смешными и мелкими. Надеюсь, не примчится в ярости ко мне домой. Я не в форме для свидания с любимым.

Я вырубила телефон и забросила его обратно в сумку. Не знаю, понял ли Марк, кто звонил, и не уверена, что мне есть до этого дело.

Ждать пришлось долго. Я смотрела на дорогу: асфальт слегка серебрился в лунном свете. Скажу честно, я не знала, чему верить. Я была оглушена.

Львы зародили во мне сомнения.

Прошлое больше не казалось однозначным. Они не смогли меня убедить в том, что парни виновны, но и вогнали в разум такую занозу, что я не могла избавиться от этой мысли. Она свербела и свербела в голове: а что если?..

Боль так глубоко поглотила меня, что за ней я не увидела правды.

Упустила, что у моей беды может быть реальный виновник — тот, кто сотворил это со мной и с ребенком. Мальчики ни о чем мне не говорили. После смерти дочери у каждого началась своя дорога. Мы друг друга потеряли — все втроем.

А теперь, оказывается, у меня есть враг. Вся злость, ненависть к себе, отчаяние, в которых я пребывала последний год, клокотали, набирая силу, в поисках того, кто заслужил кару.

И если я найду убийцу, возможно, это принесет исцеление.

А я хотела его. Я хотела вернуться к жизни.

Только кто он? Искали ли мальчики убийц, когда разорили кухню «Авалона»?

Помню, Руслан так страдал. Его сдавленные хрипы с заднего сидения, когда мы ехали за город, я до сих пор слышу в кошмарах. Наша дочь была у него на руках, и Руслан раскачивался, прижимая ее к себе.

Помню, как переживал Зверь. Его откровенные глаза, нездоровое дыхание… Он гладил-гладил-гладил меня и шептал глупости, пытаясь успокоить. Это была не его дочь, но он ходил больным от ее смерти. Страдал за меня.