Их пленница

Я переключила рычаг, и подвески на браслете качнулись, шлепнув по запястью. Напомнили, кто я на самом деле.

— Пленница, — сказала я, люди так стесняются этого слова. — Но у меня был особый статус. Меня украли, но парни меня отпустили. Я сама не ушла.

Сама не заметила, как начала оправдываться.

— Ты уверена? — вдруг серьезно спросила она.

— Еще как, — я крепко сжала зубы. Терпеть не могу все эти душещипательные разговоры и жалость.

Я щелкнула поворотником и с преувеличенным вниманием свернула на перекрестке влево. Дорога была пустой, но мне надо на что-то отвлечься.

— Оливия, то, что к тебе хорошо относились, отпустили потом… это, — она наморщила лоб. — Это не снимает с них ответственности за содеянное. Это серьезное преступление.

— А ты что, Фемида? — огрызнулась я. — В прокуроры заделалась? Тебе-то что?

— Я считаю, что они неправы.

— А я считаю, вы неправы, — отрезала я, Лера подняла брови в немом изумлении. — Вы же вроде, моя семья. А даже куска хлеба не дали, когда надо было.

— Ты же не просила, — она горячо развела руками. Эмоции выдали, что сестра не раз это обдумывала, а значит, ее грызла вина. Тот, кто чувствует себя виноватым, часто виновен. Не всегда, но часто.

— Лер, — мрачно сказала я, чувствуя, что вот-вот откушу кому-то голову. — Отвали по-хорошему.

К преогромной радости дальше мы ехали молча.

Глава 35

Поселок был небольшим.

Травница жила недалеко от железнодорожной станции. То и дело слышался поезд, а если ветер дул с той стороны, то доносил запах шпал.

Домик небогатый, старой постройки. Сверху обшит дощечками, выкрашенными в зеленый цвет. На крыше серый шифер. Покосившийся забор потемнел от старости. Я подошла к калитке, заглянула во двор. У крыльца в пыли копошились куры, но собаки не было.

— Есть кто? — смело спросила сестрица и вошла первой.

Я последовала за ней.

Все-таки лучше обеим. Так правдоподобнее. Разве я бы не сопроводила сестру, если бы она залетела от оборотня? Ну, на самом деле — нет. Но вроде бы, у нормальных людей принято поддерживать друг друга в трудную минуту.

Куры разбежались с дороги, скрипнула дверь — Лера уже изучала сени. Напряженная фигура говорила, что она ждет от дома травницы чего-то ужасного. В сенях было тихо, прохладно и удушающе несло сушеными травами. Некоторые были такими противными — вроде полыни, что запершило в горле.

— Что вы хотели? — раздался женский голос.

Мы подпрыгнули, а Лера еще и покраснела, словно ее застукали за неприличным.

Женщина стояла позади, в синем подпоясанном халате, с цинковым ведром. Она налила воды в противень, стоящий у крыльца — для птицы, пока слушала, как мы сбивчиво объясняем, что ищем травницу.

— Зачем вам? — она внимательно осмотрела меня с головы до ног. Я не чувствовала в ней оборотня — обычная женщина, и в нас она не опознала мохнатых.

— Хочу купить кое-что… для сестры, — сказала я.

Лера кинула на меня мрачный взгляд.

— Нам нужна трава для аборта, — добавила я. — Сказали, вы продаете.

— Не могли вам такого сказать, — уверенно заявила женщина. — Эту траву не используют. Наоборот следят, чтобы в травяной чай не попала или в муку… Вредная трава эта. Кто вам сказал такое?

— А это важно? — спросила Лера. — Просто продайте пучок.

— У меня ее нет. Вы чем слушаете? Ее давно не собирают, девочки. Для чего она вам, ну-ка говорите. Что, аборт делать? — она смерила нас взглядом, заметив, как мы мнемся. — Девочки, обратитесь к нормальному врачу… Это старый способ. Он страшный. Вы этого до конца жизни не забудете.

— Я Оливия, — сказала я.

Мне надоело играть, а еще надоели пустые причитания.

Страшно. До конца жизни не забудете. Да, не забуду! Но кто ты такая, чтобы об этом судить?

— Оливия из «Авалона», — добавила я с черствым лицом.

Женщина стремительно побледнела. Если она и планировала сделать вид, что не узнала меня, что ж — у нее не вышло.

— Почему вы испугались? — я подошла ближе.

По лицу я пыталась прочесть, что она скрывает. Но женщина как-то внутренне собралась, скрывая чувства.

— Ко мне приходили по поводу вас, — прошептала она. — Год назад.

— Кто?

— Хозяева «Авалона», — еле слышно прошептала она.

Я хмыкнула: значит, мальчики тоже шли по следу. Только ничего не нашли.

— Расскажите, как действует трава, — сказала я. — Или они придут вновь.

Травница глубоко вздохнула и взглянула исподлобья — неожиданно робко для ее возраста.

— Проходите, — тихо предложила она. — Поговорим.

На заднем дворе к дому примыкала открытая веранда. Темные, покрытые прозрачным лаком доски были старыми, местами лак помутнел и растрескался.

Между столбиками, поддерживающими навес, были натянуты веревки, на которых полоскались занавески. То ли их сушили, то ли для красоты повесили. Мы расположились за столом, хозяйка предложила чай, сушки и яблочное варенье. Кусочки яблок в янтарном сиропе были прозрачными.

— Домашние, — уточнила она.

С веранды открывался прекрасный вид на задний двор. Забор по периметру заметало кустами малины и смородины, центр накрыла тень от раскидистой яблони. На изумрудной траве валялись некрупные яблочки вперемешку с сухими листьями.