Их женщина

Еще шаг. Снова молния, и я вижу, как Джимми падает, поскальзываясь. Андерсон, утирая локтем лицо, довольно переводит взгляд на меня. Шмыгает носом и угрожающе дергается вперед, чтобы проверить, не испугаюсь ли вступить с ним в схватку. И я стойко выдерживаю и его взгляд, и усмешки.

— О, я знатно отодрал вашу деваху. — Новая вспышка обнажает поблескивание его хитрых глаз, выставляет напоказ бойцовскую позу и сжатые кулаки. Бобби не обращает внимания на барахтающегося в грязи Джимми, он готовится ударить меня. — Она стонала подо мной и просила: «Еще, Бобби, да, да, еще, мне так хорошо!». Жаль, нас быстро прервали, не успел ее удавить.

И я ударяю первым. Врезаюсь в него, как в скалу, понимая, что наши силы заведомо не равны, и бью, вкладывая в удар все свои боль, страх и ненависть. Сбиваю его с ног, и мы падаем оба. Получаю ответный удар в голову, но, сжав челюсти, бью его снова. Кастет рассекает воздух со свистом и обрушивается прямо на его нос. Слышен хруст, меня забрызгивает вязкой кровью.

Но Бобби не сдается, оглушенный ударом, он мотает головой. Пытается сбросить меня с себя, молотит руками, заставляя уворачиваться. Мое левое ухо пылает, из глаз текут слезы, но страх, который еще пару секунд назад отдавался дрожью в коленках, уходит далеко на задний план, уступая место неистовой ярости. Я бью снова и снова: в разбитые в кашу губы Бобби, в осколки его зубов, в рассеченную бровь и в разодранные ткани его мерзкого лица.

Сквозь пелену гнева, находящего выход в жестоких ударах кулаков, чувствую слабеющие попытки ответить: он пинает мне в живот, и под моими ребрами жжет, как от выстрела. Но я уже ничего не чувствую — бросаюсь, чтобы стереть с его морды эту поганую улыбку, чтобы заткнуть гнилой рот. Стискиваю зубы и молочу руками уже без разбора.

Бью даже тогда, когда Андерсон перестает отвечать и безвольно обмякает. Даже тогда, когда перестаю узнавать в кровавом месиве его гадкую харю. Бью, бью, бью, слыша только собственное дыхание и рваные всхлипы. Слыша только удары своего сердца, гулко колотящиеся в висках. Впечатываю в него жесткие грани металла даже через белые, полыхнувшие перед глазами, вспышки боли и полное бессилие.

Даже тогда, когда Джимми буквально сдирает меня с его бездыханного тела, распластанного в неглубокой луже на дне оврага. И только тогда разом становится горячо, потому что по коже, перемешиваясь с холодным дождем, стекает чужая, густая и теплая кровь. С новой вспышкой молнии ледяную морось и темноту сменяет яркий свет, под которым ко мне внезапно приходят осознание и нервная дрожь.

Рука, все еще сжимающая кастет, взрывается фейерверком боли всех оттенков. Стискивая зубы, падаю на колени и всматриваюсь в сереющую черноту. Вижу, как Джимми подходит к Бобби, опускается на корточки, наклоняется и долго, внимательно смотрит. Вижу, как он толкает его рукой, пытается поднять голову, но та безвольно падает обратно.

И оседаю в грязь от понимания произошедшего. Изо рта с шумом вырывается пар. Сердце в груди испуганно толкает ребра. Сплевываю на землю и хочу отвернуться, но ничего не выходит, ведь Бобби уже не двигается. Не двигается…

На меня накатывает странное оцепенение, липкий и холодный страх вертится волчком внизу живота и стягивается в тугой, крепкий узел.

Шумно дышу, когда Джимми медленно оборачивается ко мне. Не знаю, что он скажет, и станет ли мне от этого легче или страшнее. Но друг молчит, и от этого мне холодит кожу только сильнее.

— Что с ним? — Выдавливаю, переводя взгляд на перемазанные кровью и грязью руки.

Джимми встает, переступает через валяющуюся в луже, так и не пригодившуюся, биту и обхватывает ладонями свою голову:

— Кажется, всё…

Джеймс

Мой пульс грохочет в ушах, сердце бьется так часто, что кровь в жилах буквально закипает. Меня штормит, и ослабевшие ноги с трудом удерживают в вертикальном состоянии тяжелое тело.

«Он мертв. Майки убил его»

Не понимаю, что чувствую. Страх затмевает все остальные ощущения.

— То есть… то есть… — бормочет рыжий, сидя в холодной грязи, — он, что, того?

Его руки дрожат, по ним стекают ледяные капли дождя, порозовевшие от крови.

— Спокойно. — Призываю я, вытягивая перед собой руки и боясь его коснуться.

Кажется, Майкл сейчас взорвется. И это несмотря на то, сколько эмоций и сил он только что выпустил, выбивая дух из этого мешка с говном.

— Ты сделал все правильно, Майк. — Приседаю, кладу перемазанные глиной ладони на его щеки, похлопываю. — Слышишь? Все правильно, друг. Я упал, и если бы ты не одолел его, меня, возможно, уже не было бы в живых. Эй… — Его глаза тонут в панике, поэтому я притягиваю его к себе и крепко обнимаю. — Успокойся, дружище. Я здесь, я с тобой. Все хорошо. Ты помнишь, что он сделал с Элли? Помнишь? Пострадала еще бы не одна девушка, так что все не зря.

— Да. — Выдыхает.

Его плечи дрожат.

— Он получил по заслугам, слышишь?

— Да.

— Это ведь то, что мы и собирались с ним сделать, правда?

— Да… — Хватает ртом воздух.

Хлопаю ему по спине.

— Вот и правильно.

— Но как теперь… — Его голос срывается.