Их женщина

Отец нехотя отходит, заметив, как тот ухватился за рукоять пистолета, но тут же спохватывается:

— Они всю ночь были здесь, в больнице, у постели моей дочери.

Это заставляет Андерсона остановиться и смерить его пронзительным взглядом:

— Да ну? — Он склоняет голову набок и прищуривается. — Вы же знаете, что понесете ответственность за эту ложь?

Папа стойко выдерживает его взгляд:

— Думаю, вы, шериф, как никто другой должны знать об ответственности за деяния, так?

— Это правда. — Вдруг прерывает их эмоциональный диалог Лилиан. Она нервно облизывает губы, прежде чем продолжить. — Мальчики были здесь… Всю ночь. — Ее губы дрожат, а пальцы нервно теребят пуговицу. — Это моя вина, простите, мистер Кларк, мистер Браун. Я прекрасно знаю правила лечебного учреждения, знаю, что не положено… но… я не могла не впустить их к ней. — Женщина обводит взглядом парней, а затем, подняв выше подбородок, с вызовом впивается глазами в шерифа: — Девочку жестоко изнасиловал и избил какой-то отморозок. Ей очень нужна была поддержка друзей, понимаете?

Мне кажется, что Андерсон сейчас испепелит ее взглядом, но тот просто разворачивается и выходит в коридор:

— В участок этих ублюдков!

Джеймс

— Вы должны отпустить нас или предъявить обвинения, — напоминаю я, наваливаясь на спинку стула в комнате для допросов.

Разбушевавшегося шерифа, разбившего мне вчера губу, в помещение больше не допускают — коллеги боятся, как бы он не натворил дел. Поэтому передо мной сидит очередной служивый, кто-то из местных детективов, уже третий по счету за сегодняшний день, и задает по кругу одни и те же вопросы.

«Где вы были? Что делали? Почему не сознаетесь?», и прочее.

Похоже, промариновать меня в камере, чтобы добиться своего, не принесло им никаких результатов. Не помогли уловки и угрозы, не сработали каверзные психологические ловушки, и теперь приходит время для хитростей и просто наглой лжи.

— Ваш друг сейчас в плохом душевном состоянии, если вы понимаете, о чем я говорю. — Мужчина со скучающим видом перелистывает документы в своей папке, затем поправляет очки и смеряет меня долгим, подозрительным взглядом. — Если он сознается первым, то ваши дела будут плохи, мистер МакКиннон.

— Сознается в чем? — После двух суток в заключении трудно оставаться спокойным, но мне это, кажется, удается.

— Все вы понимаете. — Он стучит шариковой ручкой по столу.

— И законы знаю неплохо. — Добавляю я, выпрямляясь. — Если у вас ничего нет, вы должны отпустить нас.

— Разве?

— Шериф ошибочно полагает, что его власть здесь безгранична.

— Возможно, как раз сейчас ваш друг Майкл дает против вас показания.

Зеваю, едва не вывихивая челюсть. Потягиваюсь.

— Вот это вряд ли.

— Мы донесли до него всю опасность вашего положения, и поэтому…

— Думаю, вряд ли вам удалось запугать моего друга. Это во-первых. — Еще раз лениво зеваю. — Во-вторых, мы не делали ничего плохого, и у нас алиби на ночь нападения, о котором, кстати, нам неизвестно никаких подробностей, как бы вы не пытались нас на этом подловить. — Упираю локти в столешницу и с силой тру ладонями лицо, а затем смотрю в его хитрые серые глазенки: — Тон вашего разговора не слишком уверенный, уж простите, мистер. Это значит, что вы, возможно, обыскали наши дома, опросили свидетелей, или чего вы там еще обычно делаете? А, да, нас осмотрели: и одежду, и рожу, и только в жопу не заглянули, а зря — вдруг я там пушку прячу?

— Мистер МакКиннон!

— Или сыночек шерифа, насильник и трус, не от пушки пострадал? А, да, правильно — вы же нам не говорили. Вот и я буду молчать, как рекомендовал бы мне мой адвокат, если бы он у меня был. Вы ведь не дали мне ему позвонить? Все верно?

Мужчина гаденько улыбается и закрывает папку с делом.

— Мистер МакКинон, ваше признание очень важно для суда.

— Вот тут вы правы. — Бросаю ему с сарказмом в голосе. — Только не тогда, когда дело касается папенькиного сыночка Роберта Андерсона, да? — Усмехаюсь. — А знаете что? Лучше бы вы выполняли, как следует, вашу работу и выяснили, вдруг Бобби насолил кому-то еще, кроме нас. Вдруг изнасиловал чью-то подругу или жену? Избил, покалечил, отправил на тот свет? Вдруг кто-то просто воздал ему по заслугам?

— Вы хотите сказать, что Роберт заслужил того, чтобы его пытались убить?

— О-о-о, нет! — Машу пальцем у него перед носом. — Нет, нет, нет. На этом вы меня не подловите, мистер Умник, или как вас там. Это не мне, а суду решать, чего заслужил этот мерзкий подонок…

— Послушайте, Джеймс. — Перебивает он меня с серьезным лицом. — Если найдутся свидетели, которые видели вас недалеко от места нападения, вам придется нелегко.

— Вы правильно сказали — «если».

— Ваше право все отрицать. Я просто хотел помочь вам.

— Даже не сомневаюсь.

Нас отвлекает стук в дверь. Мужчина встает, подходит к вошедшему офицеру, внимательно слушает, что говорят ему на ухо, затем с недовольным видом оборачивается ко мне:

— Вам повезло, мистер МакКиннон, вы можете быть свободны.

Встаю и виновато улыбаюсь:

— Приятно слышать!

— Помните: мы с вами еще не закончили.

— А мне кажется, что как раз наоборот.