Их жизнь, их смерть

Что-то случилось: ветка ли скользнула и подогнулась, нога ли на сантиметр левее или правее направилась... Старуха свалилась на землю.

Она упала так несчастливо, что левый глаз ее пришелся как раз на одну из пик, к которым привязывали лозу.

Пика прошла через мозг, и смерть была почти мгновенная.

... Голубое, безгрешное небо, такое доброе, такое милое, и тихий склон холма с тихим ароматом лозы, и светлые дали, и ласка, и мир, и чистая, ясная нега.

И разбитое тело человека, из которого хлещет горячая кровь.

Вишни в корзине, упавшей под спину, раздавлены, алые струйки сока текут между прутьев плетенки, они смешиваются с кровью человека, и с ней вместе уходят в песчаную почву виноградника.

V

Дом и виноградник - вот наследство.

А наличные деньги все достались мясничке Мари.

Так как Эрнестина не знала, что мать свалится с дерева в этот день, то с утра напилась. Ребятишки прибежали в деревню с неожиданной вестью о несчастьи, но пьяная Эрнестина долго не могла сообразить, чего от нее хотят. А когда сообразила, то бросилась на виноградник. Мясничка Мари тоже бросилась туда, еще раньше. Но по дороге она забежала в квартиру матери и, как следует обшарила погреб. В стене, позади высокой бочки, она нащупала давно знакомый выступ. Коротким железным стержнем, которым в мясной точат ножи и который она догадалась захватить с собой, она выступ расковыряла... Узелок!..

Не развязывая, и даже не оглядывая находки, взволнованная Мари сунула ее, вместе с железным стержнем, за пазуху и побежала к покойнице.

Она громко рыдала над мертвой матерью и крепко обнимала разбитое, окровавленное тело. Но железный стержень, торчавший за пазухой, стеснял, он толкал в грудь и живот и мешал нагибаться... Мари голосила, причитала, целовала остывшее лицо покойницы, и при этом мысленно негодовала на себя и себя бранила, - за то, что не освободилась от железного стержня, не бросила его по дороге куда-нибудь в траву... Потом пришла бы и взяла... Никогда никто не заметил бы.

Еще и еще причитала она и плакала. А когда растерзанный труп подняли и понесли, лицо Мари исказилось вдруг выражением ужаса и дикой растерянности, страшен был вид растрескавшегося черепа с вывалившимся мозгом, и страшно было внезапно сверкнувшее

опасение, что в узелке за пазухой - одни только серебрянные монеты. Золото же все и бумаги остались в погребе в другой стене, где - вспоминалось Мари - должен быть еще один выступ.

Дом и виноградник сестры поделили.

Разумеется, поработать Жюлю пришлось тут не мало, и об этом он всем рассказывал обстоятельно. Нотариус, ведь он бестия. Сейчас тебе с толстомясой Мари снюхается. И все так и норовит, чтобы Жюля опутать... Бумага! На какого дьявола бумага?! Виноградник, - ну и подавай виноградник! И дом если - подавай сюда дом! А бумага, вот этакая куча бумаг, - не надо этого... Все это так, чтобы голову затуманить. Первые воры - нотариусы... Ну, однако же и похитрее их люди найдутся. Если у человека смекалка есть, он и нотариуса не боится.

Когда Жюль вопрос о наследстве, как следует, обмозговал, хорошенько все взвесил и все в точности по несгибавшимся, толстым, как огурцы, пальцам подсчитал, то выяснил окончательно, что нотариус прохвост. Ну, а если прохвост, так для чего же это скрывать? Никакой надобности нету. И говорить надо всякому. Потому что самое дорогое - это правда! И какая же, позвольте спросить, тут будет правда, если свою половину виноградника Жюль получает не в собственность, а во временное пользование, на семь лет? И если вместо половины стоимости дома наличными и сразу, он будет получать какие-то ежемесячные взносы?

А потом владелицей всего станет эта жирная морда с гребешками, Мари?

Почему так? - любопытствовал Жюль. Потому что у нее пузо? Так что ж из того, что пузо?

Да если бы Жюль ничего не делал и сложа ручки за кассой сидел, то у него, может быть, пузо еще выше вспухло бы!

- Не в пузе дело, - вмешивался Жако. - Ведь вот, поля твои. Пропил ты свои поля?

- Это дело мое, если пропил.

- Заложил ты поля?

- Оттого, что мои, оттого и заложил. Не чужие закладывал.

- И пошли бы они все с молотка, - невозмутимо басит Жако. - А Мари за тебя нотариусу заплатила долг.

"Заплатила долг"... А наплевать, если заплатила!.. Разве Жюль боится?.. Он никого не боится... "Мари долг заплатила"... А нельзя бы узнать толком, сколько именно она заплатила? Во сколько была заложена земля? И сколько наросло процентов?.. Ага! То-то же!..

Нотариус думает, что только он один понимает? Жюль тоже кое-что смекает... А законы он все как свои пять пальцев знает. Законы - вот они! Как на ладони...

- В законе сказано: убилась старуха - дели дочкам виноградник пополам! Чтобы без обиды... А если дом, - мне одна половина дома, толстомясой другая. Вот оно, как в законе! А нотариус - вор.

- Это у них такое ремесло, - соглашался Жако: - с законами. А закон для грабежа.

- "Поля выкупила"!.. Ты думаешь, если поля, так я испугался?.. Поля!.. У всех есть поля... У кого - под овес, у кого под пшеницу... Кому что надо... Поля!.. А я тебе скажу так: поля, хоть они там и поля, а кишки я ей выпущу.