Ихтамнеты

Пленные не искушали судьбу и не пытались играть в супергероев, готовых под пытками сохранить ценою жизни главную военную тайну своего «буржуинского» войска. Они без лишних вопросов, исключительно по собственной инициативе, как на духу и даже перебивая друг друга, рассказали, что являются разведчиками полка связи, в задачу которых входило прослушивание и пеленг радиопереговоров противника в эфире. Правда, какого-либо соответствующего оборудования бойцы блокпоста не обнаружили, если не считать электромагнитный взрыватель в кармане одного из задержанных.

Из пятерых сразу выявили старшего, который отличался и возрастом, и явными повадками командира. Говорил он на чистейшем русском языке, даже без малейшего намёка на малороссийский суржик. Опытный оперативник Красный сразу определил, что перед ним бывший советский офицер, оставшийся служить на Украине после развала СССР, однако язык аборигенов для него так и не стал родным. Явление, к сожалению, очень частое в диверсионных группах ВСУ. Возраст нисколько не удивил бывшего оперативника, так как в частях Народной милиции ДНР отставников Советской армии также хватало. Остальные были слишком молоды, чтобы считать их матёрыми диверсантами. Такие же пацаны, как и основная часть подразделения Савы. Старший группы сразу сообщил, что мальчишки просто мобилизованные и он как кадровый офицер всю ответственность готов взять на себя.

Пока ехала группа быстрого реагирования, с пленных поснимали импортные бронежилеты и разгрузки, никогда не виданные во всём стрелковом полку просто по определению. Забрали кевларовые каски, которые вряд ли уже могли пригодиться бедолагам с трезубцами на петлицах. «Поменялись» берцами и «позаимствовали» пять трофейных укороченных автоматов Калашникова со складным прикладом. Так вместе с первыми трофеями группа Савина – Красногудова без единого выстрела взяла в плен вооружённых разведчиков противника. Такое бывает далеко не каждый день.

* * *

Злость и ненависть к врагу естественны на войне, не требуют объяснений и уж тем более оправданий перед кем-либо. Особенно отвращение и презрение обостряются, когда становишься невольным свидетелем проявления самых чудовищных приёмов инквизиции и глумления над твоими товарищами, попавшими в плен. В сердцах бойцов батальона ещё клокотало жгучее, нетерпимое желание найти, схватить и покарать паскудных тварей нацистской шайки «Кракен», избивавших, кастрировавших и зверски убивавших связанных по рукам и ногам раненых российских и донецких пленных солдат, записывая всё это на видеокамеру. Любое рукоприкладство и даже короткий полосной мах лезвием ножа по горлу такого недоноска были бы оправданы и по Божьим, и по человеческим законам, если бы это случилось в бою.

Однако наступают обстоятельства, диктующие совершенно иное поведение по отношению к побеждённому врагу. Перед тобой солдат противника, взятый в плен не в сражении, не оказавший никакого сопротивления, и никто вообще не видел, чтобы этот человек целился в тебя или твоего товарища. Он – жертва собственной трусости, слабодушия, нижайшей безграмотности и высочайшей же глупости, пошедший на войну не по убеждениям, а по приказу вооружённой оголтелой, звероподобной своры, захватившей власть в его стране. Без вины виноватый, вынужденный отвечать за преступления тех, кто послал его в братоубийственную мясорубку.

Именно такими предстали перед Савой те четверо юных, почти безусых пацанов, волей судьбы втянутых в шпионскую авантюру. Поступок офицера ВСУ даже восхитил Сергея, и потому решения его были достойные и соответствовали духу и букве той самой Женевской конвенции, которую он вряд ли читал или вообще когда-либо держал в руках. Он просто поступил как воин, не уронив достоинства солдата-победителя. Пленных никто и пальцем не тронул.

Не успели отогнать «Ниссан» в укрытие, как у блокпоста резко остановилась «Газель» под синим тентом с группой из шестерых бойцов. За ней скрипнула тормозами красная «восьмёрка» с тонированными стёклами, и из неё выскочил маленький косолапо-кривоногий чернявый вояка в солнцезащитных очках на переносице большого горбатого носа. Старший группы быстрого реагирования с позывным Ара сам себя относил к армянской национальности, хотя повадками был больше похож на изгоя цыганского табора, а привычка манипулировать кончиками указательного и большого пальцев под ноздрями выдавала в нём явного «нюхача» белого порошка. Всегда взвинченный, нервно подёргивая правым плечом, Ара обычно выпрыгивал из машины на ходу с короткоствольным автоматом на боку и сразу начинал процедуру осмотра поста и «обнюхивания» личного состава, подозрительно всматриваясь в лицо каждого сквозь непроницаемые черные стёкла очков.