Ихтамнеты

– Главное, Сергей Александрович! Именно это и есть самое главное!

* * *

В тот день Чалый с группой заступал на вечернюю смену ровно в шестнадцать ноль-ноль. Валерка, как всегда, со своим пулемётом справа, – рядом. По примеру Чалого он за прошедшую неделю хорошо углубился в своём дзоте. И почему другая смена не копала? Видимо, посчитали, что о них другие позаботятся. Вон соседи тоже не стали на блиндаж дополнительную крышу накладывать, хотя вокруг всякого металлического барахла и досок навалом. Там Славочевский Дима, деликатный интеллектуал, вежливо расставил свою группу по местам, отправив Андрея Артёменко с РПГ на прямую наводку, на трассу, Сашу Нигайло и Дениса Конанчука посадил в блиндаж, где была устроена ещё одна пулемётная бойница, а сам, как галантный кавалер, остался снаружи с биноклем, несмотря на крапающие осадки.

– Галантерейный он какой-то, чересчур услужливый, – оценил Славочевского Валерка, наблюдая за происходящим в соседнем окопе с верхним укрытием, – субтильный какой-то. В общем, шляпа. Не выйдет из него командира. Как думаешь, Чалый?

Старый солдат только улыбнулся и промолчал.

Пять минут семнадцатого, и до наступления сумерек ещё есть время, как и до привычного минного обстрела оставалось не менее полутора часов. После сытного стола с борщом, который приготовила соседская толстозадая и полногрудая Наталья, хотелось спать. Предупредив пулемётчика, Чалый улёгся на дно своего укрытия, накрылся плащом-накидкой, потом легко и незаметно отключился в полное состояние покоя.

* * *

Ох уж эта Наталья! Как только «савинцы» разместились по новым квартирам, она сразу появилась на пороге комнаты командира. Вся такая тормошливая, озорная. Всё ей неймётся поиграться с молодыми парнями. Самой-то уж давно за сорок пять, но, как говорится, если женщина хочет, ты её не тормози. Соседи из гражданских поговаривали, что эта Наталья любой частокол разберёт на щепочки, но нужного мужика себе под бочок на ночь-другую по-любому затащит и уж так его «засовокупляет», что мало какой мужичок без раскорячки после неё ходит. Некоторые и по два-три дня… А может, это были досужие слухи завистливых бабулек?

Женщина она была русская, говорила по-русски «г», редко «шокала» и никогда не произносила «ихний». Откуда это чудо дивное взялось в трёх километрах от Харькова, да ещё в селе, было трудно понять, а выяснять времени недоставало. Никто её не просил готовить, но она это делала с удовольствием. Борщи были отменные, каша на солдатской тушёнке всегда подёрнута смальцем, компоты – как в детском саду. Конечно, продукты выделялись из рациона роты, а он пополнялся каждые три дня. Батальонному повару Василию, волосатый мамон которого всегда свисал над приспущенными трико с оттянутыми коленями, было как раз с руки не ездить на блокпост Савина, обстреливаемый чаще и громче других.

Были ли у Натальи когда-то семья, муж, дети? Никто не рассказывал, она молчала, но жизни в ней радовалось столько, что хватало каждому солдату от её лучезарной и озорной улыбки. Возникала ли с кем-то любовь из парней роты или штабных? Трудно сказать, но по ночам из её однокомнатной квартирки иногда слышались томные вздохи, запах терпкого табака и даже приглушённый мужской говорок. Умеют же люди скрываться от чужих глаз. А ведь бояться ей было чего. Никто не гарантировал, что союзные армии пришли навсегда, а множественные соседи-хохлы могли в дальнейшем подпортить, если не загубить жизнь этой замечательной русской бабы с шикарной толстой косой через плечо. Вот не боялась Наталья этого, и всё тут. Плевала она на соседей, и нечего глазеть на неё исподлобья. Живёт как нравится, и война ей не указ!

А бойцы её любили и в обиду не давали, даже некоторым штабным офицерам, иногда наезжавшим из Отрадного и попадавшим за обеденный стол к Савину. Не цапай! Не куплено! Наша баба! И нечего тут!

«Но кто же всё-таки курит у неё в постели по ночам? Ведь это наверняка не местный? – засыпая, задал себе вопрос Чалый и услышал, что кто-то ломится в дверь их комнаты, тарабаня кулаком барабанной дробью. – Как это у него получается так барабанить? И что это там за ударник? Стучит и стучит. Ав дверь ли это стучат и кулаком ли?»

* * *

Комки сухой земли упали на лицо Чалому, и он окончательно проснулся. Внутри окопа гудело, осыпались стенки укрепления. Он прильнул ухом к земле и явственно услышал ход гусеничной техники. Броня! Прильнул ещё раз. Броня, и не одна! Вот откуда идут – понять трудно. Вдруг он услышал крики сверху и, высунув голову из окопа, увидел, что пацаны из блиндажа повылезали из укрытия, машут руками и что-то орут.

– Ура-а-а! На-а-аши! Давай, давай, давай! – неуклюже прыгал прямо на асфальте Андрюха Артёменко с соответствующим его комплекции позывным Бомба.

Денис Конанчук вытащил из блиндажа флаг ДНР и начал его разворачивать. Саша Нигайло как старший по возрасту вёл себя весьма спокойно, но Чалому рукой показал сжатый кулак с выставленным вверх большим пальцем: мол, здорово, наши едут!