Ихтамнеты

Гур и Хома уже давно стёрли сомнения в своей мужской дружбе и прочно знали, что дальше будет только лучше. Они обязательно сделают по ещё одному детёнышу и непременно станут крёстными друг другу. А может, в будущем ещё и породнятся через дочерей и сыновей. Как же хорошо, что скоро всё это закончится! На календаре началась последняя декада апреля двадцать второго года, а вокруг бурно принимала новую весну благодатная Харьковщина. Хотелось жить по-новому и дышать полной грудью…

Глава четвёртая Разгром

Артиллерия союзников стала работать интенсивнее. Каждую ночь раздавалась двухсторонняя пушечная канонада, но с востока били чаще и громче, а на западе больше взрывалось и ухало от прилётов. Новый порядок ночного дежурства стал привычным, а минные обстрелы со стороны укропов утром и вечером продолжались с завидной регулярностью в установленные ими часы.

Изменилось настроение и у местного населения, которое в большей своей массе с самого начала осторожно контактировало с донецкими ополченцами, однако пообвыкло и пригляделось к парням, и к нему пришло ощущение мирного и позитивного настроя бойцов вражеской, казалось бы, армии.

Мирный народ также не хотел дальнейшего кровопролития, а соседские бабульки, усевшись на скамеечках у подъездов, желали проходившим мимо солдатам с Божьей помощью вернуться по домам и к семьям живыми и здоровыми. К слову сказать, маленький жилой комплекс трёхэтажных многоквартирных домов, в которых разместились «савинцы», как-то всегда оставался вне зоны обстрелов. Мины чаще падали далеко за периметром квартала. С одной стороны, радовало наличие подобного «демилитаризованного оазиса», но с другой – настораживало и наводило на мысль, что по месту живёт и работает информатор или резидент СБУ. Вполне возможно, что и не один, а целая группа или даже семейка. В отличие от жилого массива, центральная усадьба бывшего агрокомплекса, где размещался штаб, блокпосты по окраинам и частные погреба оставались местами с самой плотной сеткой воронок, разбитых строений и прочих разрушений. Украинская артиллерия работала явно избирательно, и это принималось во внимание Савиным.

«Если придётся выбираться с боями, то лучше идти по жилому сектору. Так будет больше шансов сохранить личный состав», – заключил он однажды для себя, очень сильно сомневаясь в скором завершении военной операции.

– Почему ты так скептически относишься к тому, что уже 25 апреля укропы подпишут капитуляцию в Стамбуле? – спросил его Чалый в одном из разговоров по душам.

– Ты, брат, сед, а я, брат, сер, – с ухмылкой отвечал Сергей и продолжил: – Не знаешь ты настоящей хохляцкой натуры.

– А ты просвети. Может, и у меня сомнения возникнут.

– Ты знаешь, что у истинного хохла всегда на уме? Не знаешь? А я тебе скажу. Это непреложное и зудящее желание сделать какую-нибудь подлянку ближнему, даже если он ничего с этого не поимеет. Вот так запросто и ни за что. А ещё ты даже представить себе не можешь, какие они лгуны и хвастуны, до самой беспредельной наглости. И садизм… Когда ещё в девяностых началась вся эта украинизация Украины и Донбасса в том числе, я стал зачитываться русскими классиками, чтобы, наверное, укрепить свой иммунитет, что ли, от внешней заразы, которая вовсю тогда лезла в наши уши, глаза, души через газеты, телевизоры, радио, репродукторы, утюги и скороварки. И вот тебе слова Максима Горького, которые я запомнил накрепко: «Наиважнейшею приметою удачи хохляцкого народа есть его садистская жестокость». Увидев кровавую вакханалию и майданные скачки в конце тринадцатого и в начале четырнадцатого, я пришёл к окончательному выводу: они не только изуверы, но и безграмотные, тупые убожества. Кто-то, кажется, Чехов, писал, что дружить с хохлом нельзя, так как он самую искреннюю дружбу, которую ему предлагают, обязательно будет рассматривать как слабость.

– Но ведь я видел украинцев на Донбассе, где живу с начала пятнадцатого, и там они не такие страшные, как ты мне описываешь.

– Так ведь это не хохлы в принципе и по крови. Результат демографического мошенничества республиканского масштаба, когда взяли и обозвали русских украинцами, и вот тебе массовость титульной нации. Многие уже и забыли, что их предки некогда были Степановыми, Ивановыми, Николаевыми, а не Степанко, Иванько или Николаенко. Спасибо, кстати, дедушке Ленину, а они его памятники сносят, свиньи неблагодарные!

– Если так, то, значит, снова будет обман или ловушка? Но президент же не дурак. Наверняка всё продумал, как думаешь?

– Ага! А что же он себя за нос позволил водить с этим грёбаным Минским договорняком? Чует моё сердце, опять лоханётся ваш ВВП!

– А для тебя он не «ваш»?

– А по мне, любая власть – тёща. Лишь бы моя семья жила в достатке, дети росли под мирным небом и жена настоящим тылом была. Разве не это главное, Альберт Асфанович?

Чалый вместо ответа откашлял скопившуюся в горле слизь и, выплюнув сгусток крови, закурил. Выдержав короткую паузу, сделав всего три затяжки, затоптал окурок в землю и заключил: