Икона

– Во погодка! – стуча зубами, проговорила Альбина. – Недаром немцы до Москвы не дошли в Великую Отечественную!

– Ты знаешь, куда идти? – спросила Рина.

– Похоже, вон туда. Здесь вообще одна тропка.

– И дорога туда же сворачивает, – пригляделась Рина.

– Надеюсь, недалеко, – пробормотала Альбина. – Поторопись, а то околеем.

Белый снег таинственно поблёскивал в свете яркой луны и ясных, будто вымытых хозяйственной рукой звёзд. Сугробы тронуты звериными следами. Казалось, что вот-вот навстречу людям выпрыгнут зайцы, выскочат пугливые косули, выбегут пушистые волки с жёлтыми глазами и огненные остромордые лисы…

Сказка, да и только! Глушь, а ведь город – рядом, в двух шагах. Пересёк трассу – и пропал среди зимних лесов, несмотря на высокотехнологичный XXI век и перенаселённость планеты.

Затемнела стена высокого деревянного забора. Редкие фонари едва пробивали ночной мрак, не желающий уступать заре.

– Где ж тут дверь-то? – спросила Рина.

– Откуда я знаю?

– Я думала, ты не в первый раз сюда наведываешься.

– Почему ты так думала?

– Ты же верующая.

– Верующая. Но сюда пути не было, – пояснила Альбина.

– Далеко? – предположила Рина Ялына.

– Почему далеко? Просто для подобной поездки причина нужна, благословение.

– Разве у верующего для паломничества нужна особая причина? Одной веры недостаточно? – не поняла Рина.

Альбина поджала губы. Как же трудно объяснить атеистке самые простые вещи! Упаришься, честное слово! Правильно говорит Евангелие: «Не мечите бисер перед свиньями»! А Рина вдруг изрекла:

– Знаешь, мне претит, когда толпы людей бегут в церковь креститься.

У Альбины взметнулись брови. Ничего себе заявочки! А приехала репортаж делать о монашеской жизни! Что она напишет с подобным-то мировоззрением? Очередную поверхностную глупость или вообще хулу на Бога?

– Чем тебе люди не угодили? – возразила она. – Они о своей душе заботятся.

– Мне кажется, что вера истинна только тогда, когда впитана, что называется, с молоком матери, – сказала Рина. – А сейчас все ринулись креститься, потому что модно. Ну, вот посмотри на наших политиков, олигархов, богатеев, поп-звёздочек. Неужто ты думаешь, они поголовно взаправду идут в церковь за спасением души? Да за пиаром они идут, вот и всё.

– Бог каждого человека любит, – сказала Альбина. – Бывает, человек на эту любовь отзывается и приходит к Нему. Куча случаев, между прочим. Кого-то в храм горе привело, кого-то размышления.

– А тебя?

– Меня?.. Да у меня случай вышел. Даже и не случай, а встреча со священником. Он так о вере говорил, о Боге, что деваться некуда было.

– Да-а? Мне б такого человека повстречать. Может, и я бы поверила… – вздохнула Рина.

– Ну, какие твои годы, – улыбнулась Альбина, чувствуя в душе некоторое превосходство: как же, она знает целый пласт духовности, о котором её коллега лишь догадывается, и то не всегда правильно.

– Гляди, ворота! – воскликнула Рина. – Наконец-то отогреемся.

– Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе, – произнесла с облегчением Стуликова и вдавила красную кнопку звонка.

Их впустил старый бородатый сторож. На морозе держать не стал, проводил в корпус и сдал женщин немолодой монахине, дежурившей в крохотном, очень скромном вестибюле.

Альбина поздоровалась и представилась:

– Мир вам. Я Альбина Стуликова из города Завражный, журналист местной газеты «Православное слово». А это – Ирина Ялына.

– Здравствуйте, – несмело произнесла Рина.

– Она моя коллега и землячка. Пишет в светском издании. «Завражные карусели».

– Здравствуйте, доченьки, – тепло улыбнулась монахиня. – А меня зовите сестра Синклитикия.

– Как? – переспросила Рина.

– Синклитикия, – повторила женщина. – Если трудно запомнить, просто сестрой зовите.

– Спаси вас Бог, – сказала Альбина.

Монахиня поклонилась.

– Схожу к настоятельнице, игуменьи Емилии, узнаю, куда вас поселить, чем занять, – сказала она. – Подождите здесь, в прихожей. Хорошо?

– Да, конечно, – сказала Альбина.

Старая монахиня с ясными карими глазами удалилась, а журналистки сели на жёсткую скамейку и застыли в ожидании, разглядывая скудную обстановку в неярком свете жёлтых ламп.

Пять минут пролетело, десять прошло, тридцать проползло, скоро уж и час минет пустого ожидания. Альбина измучилась. Внутри её кипело раздражение и возмущение, которое она подавляла с трудом, вздыхая шумно, вставая, садясь, возводя очи горе.

Рина сидела спокойно, опустив веки. Она думала о Боге, Которого не знала и к Которому её прислали, чтобы она написала сугубо мирской материал, и пыталась представить вступление. Но получалось смешно.

– Она про нас забыла! – высказалась Альбина, меча молнии. – Сколько можно ходить? О чём там разговаривать так долго?!

– Не знаю, – призналась Рина. – Я в этой кухне совсем не разбираюсь. Наверное, так положено. Меня больше волнует, о чём писать и как.

– В смысле?

– Ну, описать по эпизодам, что я видела, что я делала, или о монашке какой написать.

– Поймёшь по ходу дела, – бросила равнодушно Альбина.

Её нетерпение возрастало. Что они там делают? Что можно делать так долго?!