Икона для Бешеного

Опять. Опять ты появился.
Опять запутал мысли мне.
Как снег на голову свалился,
И снова я как в дивном сне.
Ты для меня — смертельный яд.
Моя живительная влага!
Один лишь твой влюбленный взгляд —
И ничего уже не надо.
Ты боль моя, я вся горю,
Горю, лишь только прикасаюсь к тебе слегка. Люблю тебя, тебя люблю,
Люблю до слез и в этом каюсь.
Я каюсь в том, что не могу Тебя забыть —
Твои глаза и тихий шепот…
К тебе, как к солнцу, я лечу,
Забыв про свой печальный опыт.
А может, уж пора остыть От этой страсти безрассудной?
Забыть его, себя простить,
Отдаться власти жизни блудной?
Ну нет уж, он теперь со мной!
Он — мой, а я — его Джульетта. Любовь задаст вопрос немой И будет робко ждать ответа.
За чувства глупые винить Не устают чужие люди.
Им не дано вот так любить И никогда дано не будет!
И даже если целый мир Меня отринет и осудит,
Из-за тебя я все стерплю Я усмехнусь и будь, что будет.

[2]

Иван зевнул во весь рот. «Бабские слезы и слюни», — с неприязнью подумал он. Достоинства поэтические Иван оценить не мог и не намеревался этого делать, но сидевшие в нем локаторы ловца душ человеческих уловили в прозвучавших строчках страсть, извечную русскую тоску и невозможность выхода. И потом эти эзотерические символы в ее стихах…

Кристина покорно ждала приговора:

Вам не понравилось?

Скорее да, чем нет. Но я плохо разбираюсь в поэзии, — признался Иван.

Пытаясь сообразить, что стоит за этим уклончивым ответом, девушка посмотрела на него широко раскрытыми глазами. Он, прошедший школу гипноза у старейших африканских колдунов, служителей тайного культа вуду, своим пронизывающим взглядом заглянул в душу Кристины.

Там было пусто, холодно и одиноко.

Твои стихи где-нибудь печатались?

Что вы, конечно, нет. Кому я со своими писаниями нужна? Я и предлагать их куда-то стесняюсь. Да и читать боюсь. Не знаю, почему вдруг с вами осмелела.

Иван вынул из внутреннего кармана пиджака бумажник, достал из него кредитную карточку «Виза» и бросил перед ней на стол:

— На карточке примерно пятнадцать тысяч долларов. Тебе хватит, чтобы издать книжку и первое время не голодать, — веско сказал он.

Кристина буквально опешила. Этот странный мужик не был с ней груб, но не был и ласков. Он явно ничего от нее не хотел и вдруг — такой немыслимый подарок! Может, он просто издевается над ней? А карточка пустая или вообще фальшивая какая-нибудь? Не в силах ничего сказать, она смотрела на карточку, опасаясь даже дотронуться до нее. Потом подняла глаза и посмотрела на непонятного мужика. И тут произошло то, чего она никак не ожидала. Строгий дядька, нагнавший страх на садюгу Алекса, подмигнул ей совсем по–свойски и даже улыбнулся.

Не бойся. С карточкой все в порядке, бери смело.

Дрожащими ручонками она спрятала свое нежданно привалившее сокровище в сумочку. Потом, глубоко выдохнув, пролепетала:

— Спасибо вам, спасибо огромное.

Кристина хотела броситься ему на шею и осыпать поцелуями его лицо, мясистый нос и тонкие презрительные губы, но он взглядом остановил ее порыв. Иван ощущал себя дьяволом, забиравшим грешную, но безобидную душу, и уже одно это доставляло ему неизмеримое наслаждение.

Не воображай, что это подарок. Это — аванс. Я беру тебя на работу, — строго сказал он.

Кристина окончательно растерялась:

— Но я же ничего не умею. А уж таких денег точно никогда не отработаю.

«Ко всему прочему она честная. Час от часу не легче», — подумал Иван и сказал:

— Не волнуйся. Тебе придется выполнять мои отдельные поручения, и они будут тебе по силам.

Девушка была готова на все, хотя толком не понимала почему. Потом спустя месяцы она пришла к заключению, что этот человек подчинил ее своей немереной силой, с которой ей прежде никогда не приходилось сталкиваться. А пока…

Вы правда думаете, что я могу быть вам полезна и… она немного замялась, — и приятна?

Конечно, — охотно подтвердил Иван.

Тут девушка к полному его изумлению бросилась перед ним на колени, мигом расстегнула молнию на брюках, проникла в трусы и начала страстно ласкать его вялое мужское достоинство.