Икона для Бешеного 2

Если неофициальные контакты не принесли желанного результата, следовало пойти неторопливым официальным путем. Для начала Константин позвонил на объект с невыносимо унылым названием «Склад вещественных доказательств и архив документации». Кстати, подобных складов в одной только Москве до полусотни, и принадлежат они разным ведомствам, от самых банальных отделов ГУВД до таких замысловатых структур, как, к примеру, особый отдел Управления по исполнению наказаний.

Рокотову–младшему наконец пришло в голову, что копия иконы должна находится на одном из таких складов, потому что фигурирует в качестве именно вещественного доказательства явно не в одном уголовном деле.

Понятно, что у каждого склада имеется начальник и у первого начальника — свой начальник и так далее, как говорится, по восходящей. И все они были неразговорчивыми, как захваченные врагом партизаны.

Преодолевая очередную бюрократическую преграду только для того, чтобы услышать «Никаких на наших складах икон нет!», Константин на мгновение задумался:

«А на кой ляд мне это нужно? Зачем я вообще вмешался в эту иконографическую историю? Занимался бы себе тихонько беглыми мужьями да присматривал за блудливыми женами богатых бизнесменов…»

Но отступать было не в характере Рокотова–младшего. А кроме всего прочего был недвусмысленный приказ Савелия, его бесценного учителя. Не мог же он его подвести! И Константин вернулся к занудному и утомительному делу: принялся обзванивать склады. Однако его упорство принесло свои плоды лишь на третий день.

Выяснилось, что искомая копия иконы преспокойненько стоит на одной из длинных полок склада таможенного конфиската. Ему доходчиво растолковали, что раз это не подлинник, копия, то и рассматривать ее будут по другим правилам. Она будет пребывать на складе до тех пор, пока не найдется владелец, который предъявит документы, подтверждающие его права собственности, и не заплатит соответствующую пошлину.

Константин предполагал, что формальным владельцем копии иконы Софийской Божией матери является пресловутый Арнольд Критский, который, как ему было известно, находится в бегах. Следовательно, копия иконы имела все шансы зависнуть на складе на неопределенное время.

Все усилия Константина выпросить данную икону хотя бы на пару часов натолкнулись на глухую стену непонимания. Таможня категорически отказалась «давать добро» и выпускать столь «ценный» экземпляр из своих цепких лап.

От безнадеги Рокотов–младший подумал, не совершить ли со своими верными помощниками небольшой налетик на этот таможенный склад, но мгновенно от этой дурацкой мысли отказался и, напротив, попытался вызвать у суровых сотрудников таможни чувство профессиональной солидарности:

Неужели вы не понимаете, что мы с вами делаем одно дело и копия иконы нужна для следственного эксперимента государственной важности?! — весомо заявил он.

Но таможенный кладовщик рассудил здраво:

Не может быть дел государственной важности у какого-то частного сыщика!

В общем, Константин получил полный отлуп, смягченный, правда, некоей полезной информацией. Ему соизволили сообщить, что копию иконы выдать не могут хотя бы еще и потому, что она должна быть представлена на так называемой антивыставке — в так называемом собрании подделок и фальшивок из богатой коллекции Таможенного управления. Кому-то из чиновников пришла в голову блестящая идея заработать на подделках, не продавая, а просто выставляя их для публичного обозрения.

«И в самом деле, чего добру без толку на складе пылиться», — одобрительно думал Константин, держа путь в Таможенное управление — с выставки икону было получить легче, нежели со склада.

В управлении его принял удивительно наглый субъект, настойчиво потребовавший, чтобы Рокотов именовал его не иначе, как Владимир Ильич, а сам упорно называл посетителя Костя и исключительно на «ты».

Вышеозначенный тезка основателя Советского государства был молод, нахален и откровенно упоен своим начальническим положением. Он, очевидно, получал удовольствие, выслушивая долгие и сбивчивые просьбы, на которые отвечал резким отказом. Его возбуждали растерянные и печальные лица просителей. Внимательно разглядывая их, он испытывал чувства, близкие к оргазму. А вот с нормальным оргазмом у него, скорее всего, возникали проблемы. Так решил Константин, заметив у него на журнальном столике стопку порнографических журналов.

Улыбающийся Владимир Ильич дал понять, что после закрытия выставки он позволит посетителю взять копию иконы на один день, но в залог потребовал пятнадцать тысяч долларов. По его кривой улыбке Рокотов понял, что денег этих обратно он ни при каких условиях не получит. Так они остались при своих: Ильич при имевшейся у него иконе, а Константин — при пятнадцати тысячах, которых у него и так не было.

До официального открытия выставки оставалось два дня, но этого вполне хватило нашему гению частного сыска, чтобы навести кое–какие справки и обзвонить нужных людей.