Икона и искусство

Поскольку христологическая основа образа окончательно утвердилась Седьмым Вселенским Собором, после него появляется определенная и ясно осознанная направленность к выявлению содержания образа, его духовной сущности на основе предшествовавшего и настоящего духовного опыта. Центр тяжести, таким образом, переносится с преимущественно христологического аспекта иконы (предыдущего периода) на ее пневматологическое содержание, которое нашло свое выражение в службе Торжества Православия. В X веке в Православии происходит возрождение духовной жизни, вершиной которой был преподобный Симеон Новый Богослов (949-1022). Вместе с духовным возрождением происходит и расцвет церковного искусства. В эту эпоху в полноте осуществляется его изначальное задание: формируется классический язык православной иконы, наглядно выражающий, насколько это возможно сделать человеческими средствами, истину христианского откровения. Этот художественный язык обретает ту форму, которая с наибольшей полнотой передает духовный опыт Православия. Начиная с этого периода образ достигает вершин четкости и ясности адекватной формы. Искусство нераздельно сливается с действительностью духовного опыта. Форма здесь мыслится и осуществляется как наиболее убедительная и ясная передача содержания, направляющая и фиксирующая внимание молящегося на первообразе, облегчающая ему путь уподобления этому первообразу. Вырабатывается художественный язык православного искусства, одновременно изменчивый (поскольку формы его — во времени) и постоянный, так же как постоянен в своем существе и сам духовный опыт.

* * *

В послеиконоборческий период новые народы входят в Церковь, главным образом славяне. Каждый народ, входящий в Церковь, принимает ее всецело, с ее прошлым, настоящим и будущим. Ереси Нестория, Евтихия или иконоборцев были для новообращенных не чем-то чужим, но искажением их собственной веры и жизни. Новообращенные народы получают уже выработанный церковный художественный язык и его богословское обоснование. На этой основе каждый из них вырабатывает свой собственный, самобытный художественный язык. Проявлению этой самобытности в искусстве способствует то, что в Православной Церкви единство веры не только не исключает разнообразных форм культа и других выражений церковной жизни, но, наоборот, их вызывает, так как требует постоянно нового переживания Предания, всегда самобытного и творческого. Каждый народ, входя в Церковь, вносит в нее свои национальные особенности, раскрывается в ней в соответствии со своим характером, как в святости, так и во внешнем ее проявлении — искусстве. Оно воспринимается не пассивно, а творчески, сопрягается с местными художественными традициями. И святость, и образ получают национальную окраску и форму потому, что они — результат живого опыта. Рождается специфический тип русской, сербской, болгарской святости и в соответствии с этим — специфический тип иконы.

* * *