Икона по воле случая

Одержимость внешним блеском напоминает мне о юных красавицах, с которыми я училась в школе. У них были идеальные волосы, они встречались с футболистами и становились королевами выпускных балов. Рассчитывая только на свою красоту, они больше никак не развивались – в отличие от девушек вроде меня, понимавших: чтобы найти свое место в мире, придется потрудиться.

Можно быть знаменитым и почитаемым, если делаешь что-то на благо планеты или помогаешь людям; но для меня на этом привлекательность известности и заканчивается.

Частная жизнь – ценный ресурс, и чем ты известнее, тем больше размывается это понятие. Если начинаешь искать признания незнакомцев, то у тебя, дружок, проблемы.

Я ни к чему такому никогда не стремилась. Люди обращались ко мне с разными проектами, и, если их предложения казались мне интересными, веселыми или творческими, я за них бралась. Работать я люблю, люблю все новое. Если людей интересует мой стиль, моя прямота, восхищает активность в 90 с лишним лет – замечательно. Но я никогда не пыталась стать примером для подражания в том, как надо стареть. Я считаю, что мы попадаем в этот мир, чтобы сделать что-то важное. Если вы перестанете пользоваться мозгом в любом возрасте, он атрофируется и в конце концов просто перестанет работать. В старости поддерживать активность сложнее, но обязательно нужно. Зачем сворачиваться клубочком и ждать смерти?

С тех пор как отгремела Rara Avis, я стала знаменитой благодаря вниманию прессы. Но «Айрис», выпущенный в 2015 г. документальный фильм Альберта Мэйслеса, привлек внимание публики к другой стороне моей жизни. Сначала я не хотела соглашаться на съемку: не хотела, чтобы съемочная группа всюду ходила за мной, да и, честно говоря, не понимала, чего такого особенного можно найти в моей жизни. Но в конце концов моя хорошая подруга Линда Фарго, одна из звезд модного мира Нью-Йорка, убедила меня не быть дурой и согласиться. Я пустила Альберта в свою жизнь; мы сразу друг другу понравились. Он никогда не лез куда не нужно, и мы набирали материал на протяжении четырех лет. Хотя фильм посвящен в первую очередь моей персоне, шопингу и стилю, для меня он важен по другой причине. Многие говорили, что фильм «Айрис» запомнился им нашей с Карлом историей любви. На самом деле, истории любви в нем даже две: моя любовь и страсть к Карлу – и к работе.

Смерть Альберта в марте, всего за месяц до релиза «Айрис», выбила меня из колеи. За годы совместной работы он ни разу не подал вида, что серьезно болен. Несколько месяцев спустя умер Карл: незадолго до своего 101-го дня рождения. И теперь, когда его больше нет рядом, я рада, что мы сняли этот фильм. Фильм о разных проявлениях страсти в жизни.

Оптически говоря

МЕНЯ ВСЕГДА СПРАШИВАЮТ, сколько у меня пар этих огромных очков. По правде сказать, никогда не считала. Есть три или четыре пары, которые я ношу все время, и еще несколько припасены для особых случаев.

Мне всегда нравилось посещать барахолки, с самого детства. И почему-то именно необычные оправы меня всегда особенно очаровывали. Когда я находила очередную такую оправу, я покупала ее и прятала в коробку из-под обуви, которая хранилась у мамы в шкафу.

Иногда я доставала свои сокровища и примеряла. Это было так весело! Тогда очки мне были не нужны, но я все равно носила пустые оправы, потому что всегда считала их прекрасным модным аксессуаром.

Шли годы, зрение портилось, и я подумала: «Что ж, раз мне все равно придется носить очки, пусть это будут ОЧКИ». Выбрала самую крупную оправу, которую у себя нашла, и вставила в нее линзы.

Хорошая работа, если можешь ЕЕ получить

К КОНЦУ 1940-х мой бизнес в области дизайна интерьеров был на подъеме. Однажды я искала ткань, а точнее, образ ткани, который представила себе в процессе работы над интерьером прекрасного дома в Лонг-Айленде, и почему-то была уверена, что она должна обнаружиться на полке одного из магазинов Нью-Йорка. Я хотела найти конкретную ткань – и не могла. Ее просто не существовало. И это сводило меня с ума.

По воле случая я встретила девушку, с которой вместе училась. Она работала на текстильном производстве, и я спросила, не подскажет ли она, где найти необходимую мне ткань. Она ответила, что не знает; но, если мне нужно что-то особенное, можно обратиться к ее отцу. Он оказался признанным гением текстиля: приехал в Америку с юга Италии с парой ручных ткацких станков и обосновался в Патерсоне, Нью-Джерси, где и запустил продажу своих диковинных тканей. В итоге он открыл небольшую фабрику в Лонг-Айленде и занялся производством тканей для оптовиков вроде Scalamandré, Lee Jofa и Schumacher.