Иконы

Мои пальцы сжимаются в кулаки. Я знаю, что Ро нуждается во мне. Я знаю, что успокаиваю и утешаю его – и даже в каком-то смысле дополняю. Но моя рука застыла. Моя рука – лед.

Ро отрывается от моих губ. Он не сводит с меня глаз. Я чувствую, как он пытается снять повязку. Его пальцы не находят узла, и Ро тянет сильнее. Он разочарованно срывает муслиновую полоску.

Я отворачиваюсь от него как раз в тот момент, когда белая ткань летит на камни позади нас.

– Дол…

Он притягивает меня к себе. Я пытаюсь отстраниться. Я чувствую себя куклой, вещью.

Я не могу.

Я не могу соединиться с ним, только не так. Нет, если это означает больше, чем наши ночи на кухонном полу, наше детство в миссии, наше братство грассов.

Я не слишком хорошо понимаю собственные чувства. Я ничего не знаю о самой себе. Я лишь знаю, что не могу быть связанной с Лукасом и не могу быть связанной с Ро. Даже при том, что какая-то часть меня хочет отдаться им обоим.

Что со мной не так?

– Я не могу, – качаю я головой.

Но легче мне не становится. Алая ярость не рассеивается. И любовь тоже. Ничто не исчезает.

– Ро… мне очень жаль. Мне не следовало позволять тебе целовать меня.

– Но ты тоже это чувствуешь. Не притворяйся.

– Я не знаю, что я чувствую.

– А я знаю. Ты просто боишься. Ты не хочешь страдать. Ты думаешь, что те, кого ты любишь, исчезают, уходят. Что я тоже уйду, и ты останешься одна.

– Да.

Ро говорит правду, я не могу этого отрицать.

– Но я здесь. Я останусь. Я именно тот, кто останется с тобой.

– Может, мне просто хочется, чтобы все было по-прежнему.

– Дол, посмотри вокруг! Люди умирают. Вся планета умирает. Ничто не осталось прежним.

– Я знаю. И именно поэтому так растеряна.

Ро отворачивается. Потом вздыхает и поднимает с камня мою повязку. Протягивает мне грязный лоскут:

– Ну, как хочешь.

Я люблю Ро, всегда любила его. Мы любим друг друга, и он это прекрасно знает. Но не похоже на то, что мне следует напоминать ему об этом прямо сейчас. И в любом случае это совсем не то, что он имеет в виду.

Я начинаю обматывать руку тканью. Мне хочется спрятать под ней все. Свои чувства, его чувства. Я не желаю их.

Я завязываю концы полоски так туго, что мне кажется, будто кровь уже не доберется до кисти. Может, это и к лучшему.

– Идем-ка отсюда, – говорит Ро, швыряя в воду последний камень.

Он наблюдает за тем, как тот летит и исчезает в волнах. Это не тот мирный океан, что плещется у пляжа нашей миссии, там, вдали от Трассы. Здесь вода бурная и беспокойная и такая же хаотичная, как сам Хоул. Такая же гневная, как Ро. Такая же запутанная, как Лукас. Такая же растерянная, как я.

– Я уже сказала, мне очень жаль.

Но Ро хотел бы услышать другое, и по этому поводу я тоже сожалею. Лицо Ро выглядит мрачным. Он вздыхает и качает головой:

– Неважно.

Еще одна ложь.

Ро шагает вдоль береговой линии, и я спешу за ним.

– Ты хотя бы узнала что-нибудь полезное там, в Хоуле? Или вы просто развлекались, ну, если исключить стрельбу?

К тому времени, когда мы возвращаемся в Медицинское крыло, я уже рассказываю ему все. Об Иконе. О том, как та убила напавшего на меня парня, но не меня саму. И не Лукаса. И как мы взобрались на холм и что там увидели.

О Доке, и о Хаксе, и о Фортисе, и о Сопротивлении.

– Значит, кое-что мы все-таки можем сделать. – Ро смотрит на небо, на форт, думает. – Мы должны рассказать Тиме. Она знает, что нам необходимо. И может быть, у нее есть доступ к информации, которую мы можем использовать для удара.

– Какого удара?

Ро глядит на меня как на последнюю дуру:

– Впервые в жизни мы действительно способны сделать что-то такое, что нам поможет. Поможет всем.

– Но нам следует быть осторожными, Ро. Нас ведь всего четверо.

– Трое. Нас всего трое.

– Что?

– Ты просто дурочка, если думаешь, что Лукас поможет нам сокрушить его собственную мамашу и лишить ее работы.

– Ты не знаешь Лукаса.

Ро смотрит на меня с недоверием:

– Лукас больше ничего не значит. Никто из этих медных пуговиц не имеет значения. Это дело грассов. Как я хочу вернуться в миссию! Я знаю там кое-кого, кто мог бы помочь.

– Да ведь нам не известно даже, уцелела ли миссия!

Мое сердце болезненно сжимается, когда я думаю о Биггере и Биггест, оставшихся там.

– Неважно. Это наш шанс, Дол. Другого может и не быть. Мы должны что-то сделать. Да если бы мне не нужно было туда, я бы прямо сейчас вон с той скалы спрыгнул!

Взгляд Ро становится жестким, твердым как сталь. И никаких золотисто-коричневых искр. Ро наконец начал прислушиваться к звуку голоса собственного гнева. Он забыл о сердце.

Юноша-грасс, влюбленный в девушку-грасс, исчез вместе с отливом. И на его место прилив вынес грасса-революционера.

И в конце концов это может оказаться куда более пугающим, чем любовь.