Икс-30 рвёт паутину

— Господин Динь, — говорила Май Лан, — сказал, что этот человек поверит мне, и поэтому-то он обратился ко мне с просьбой. Я, мол, и дорогу знаю, есть у меня здесь и знакомые, и пристанище (на самом-то деле нет уже у меня здесь никого), а поэтому мне, мол, более сподручно сделать это, чем кому-нибудь другому. Господин Динь очень добр ко мне, он мой благодетель. Вот я и согласилась. А потом подумала: хоть господин Динь и добр ко мне и к моим детям, но он всё-таки советник Нго Динь Кана. Так ведь? А как же может доверенный советник Кана знать нашего кадрового работника и зачем он меня посылает разузнать о нём? Я вместе с мужем работала в подполье. (By Лонг отметил, что она употребляет слово «муж» только по отношению к своему погибшему супругу и не называет так Ли Лама.) И потом, чудно как-то: Динь советовал мне разузнать об этом его здешнем друге по-особенному, дать знать о себе тайным знаком, и встречи наши должны быть тоже особенными. Я много думала. Конечно, господин Динь по-настоящему добр ко мне, но я ещё не забыла погибшего мужа, двое его детишек стерегут мою душу. А подумаю о жизни, и придёт на ум: неужто я так и не встречусь больше с вами? Неужели никогда не увижу друзей моего мужа? Поэтому я и постаралась прийти к вам, рассказать о моих делах и попросить у вас совета, как это бывало прежде.

By Лонг хорошо понимал все трудности и волнения Май Лан. Эх, вьетнамская душа! Удивительна ты, вьетнамская душа! Сколько горя вынесла эта женщина, но никогда и не в чем не опозорила она память мужа и не предала веру детей. Сколько, наверное, слёз пролила, сколько презрительных, унизительных слов о себе выслушала, но никто де мог упрекнуть её в измене родине и революции. Она ждала судного дня, хотя каждый день её судил суд собственной совести. Она не уклонялась от суда своих детей, друзей своего мужа, суда тех, с кем она работала в прежние дни, она — невиновная. Она хотела вернуться, чтобы стать рядовым бойцом патриотов… «Поэтому я и постаралась прийти к вам, рассказать о моих делах и попросить у вас совета, как это бывало прежде». Её прерывающийся от волнения голос, рассказ о бедах подтверждали то, что было сказано о ней в доставленном By Лонгу донесении. Если и были у него какие-то сомнения, они рассеялись. Он посмотрел на неё и искренне сказал:

— Если вы хотите, чтобы мы относились к вам, «как бывало прежде», когда был жив ваш муж, прежде всего не называйте нас господами. Мы знали вашего мужа. Мы были его друзьями. Нам многое известно и о вас.

По её щекам катились слёзы, и она не вытирала их. Но дымок печали постепенно улетучился, глаза женщины радостно заблестели. Это была радость человека, вновь завоевавшего доверие людей. Май Лан прошептала:

— Спасибо вам, друзья.

Напряжение спало. Женщина продолжала рассказ более спокойно. Она сообщила By Лонгу, с кем её просил встретиться Фан Тхук Динь, как должна проходить эта встреча, что на пей надо было передать. Временами она улыбалась. В эти моменты она забывала и Ли Лама, и всю горечь своей нелёгкой жизни.

А By Лонг подумал о том, что его дела, пожалуй, усложняются. Некоторые места из рассказа Май Лан он записал в рабочую тетрадь, потом расспросил Май Лан о деталях, обсудил с ней некоторые стороны её дальнейшего пребывания в освобождённых районах.

На перекрёстке трёх пыльных дорог, окаймлённых леском, неподалёку от хутора переселенцев из равнинных районов, была лавчонка. Даже не лавчонка, а заведение, где можно было и подстричься, и купить сладости или выпить зелёного чая. Приземистая хижина была построена из бамбука, покрыта листьями и ничем не отличалась от лавчонок, торгующих прохладительными напитками и чаем, которые встречаются повсюду на сельских дорогах Вьетнама. Хозяин заведения был уже в возрасте: было ему что-то около пятидесяти. Он носил очки для дальнозорких, у него было квадратное лицо, тонкие губы, короткая стрижка. Ростом он был высок, медлителен в движениях, ходил неизменно только в чёрной одежде и, казалось, ничем не интересовался, кроме своих ножниц. Но если присмотреться внимательно, можно было заметить, что, хоть он и делал вид, что сосредоточивается на обслуживании очередного клиента, все разговоры посетителей у стойки, где торговала чаем его жена, не пролетали мимо его ушей.