Ил-2 атакует. Огненное небо 1942-го

Возвратился с боевого задания младший лейтенант Александр Мещеряков. При посадке разлетелись в клочья пробитые пулями покрышки, и самолет на дисках сделал короткий пробег, оставляя за собой полосу пыли. К штурмовику подкатила полная людей полуторка. Приехал и сам командир второй эскадрильи капитан Крысин. Самолет был буквально изрешечен пробоинами, а летчик невредим.

– В зенитный огонь попал или атаковали истребители? – спросил комэска Мещерякова.

– Истребители…

– Считайте пробоины, – приказал Крысин техникам. – Интересно, в каких местах их больше всего?

– Зачем это? – поинтересовался Мещеряков.

– А затем, чтобы знать, куда нам больше всего достается, как увертываться от очередей.

Считать пришлось долго. Старший техник эскадрильи Алексей Калюжный и связист Григорий Нудженко сосчитали по-разному и заспорили: у одного получилось 263, у другого – 278. Пока пересчитывали и спорили, показалась девятка бомбардировщиков «Юнкерс-88». Крысин оценивающе посмотрел вверх – самолеты были уже на боевом курсе, скоро начнут бомбить.

– На машину! Быстро! – скомандовал он, сам вскочил в кабину. Остальные уже на ходу переваливались через борт кузова. Лишь Нудженко с Калюжным не смогли догнать машину, споткнулись и распластались. Вслед за этим дрогнула земля, оглушительно и протяжно хрястнуло, взметнулись черные султаны… Когда ветром снесло пыль, полуторки не было. На том месте, где ее настигли бомбы, лежали щепки да разбросанные тела. Погиб и оружейник Роман Комаха, с которым Холобаев собирался «поговорить по душам». От полоснувшего по животу осколка получил смертельную рану командир звена Илья Захаркин, воевавший с особой злостью. Последними его словами были:

– Эх, гады… Не дали повоевать… Я бы вам еще жару дал…