Иль Мактуб. Судьба Эмира

Как выманить её из этого защищённого мира, где вокруг неё столько охраны, где Ахмад держит её в замке, словно драгоценный камень, запертый в витрине? Ответ прост: Джамаль. Мой верный мальчик. Он никогда не подводил меня, он всегда был там, когда я в нём нуждалась. Именно он вывезет её. С его помощью мы организуем всё так, что ни Ахмад, ни его люди не успеют ничего понять. И, конечно, подкупленная няня. Та женщина, которая смотрит за Аят каждый день, которая ведёт её за руку, когда она хочет пройтись по саду. Она давно мне служит, получает свои щедрые деньги за молчание. А теперь её роль становится более важной. Всё должно быть тщательно продумано.

— Ты должна сделать всё так, чтобы ни у кого не возникло подозрений, — говорю я няне на нашей тайной встрече. Да… я научилась говорить вопреки всему, что сделал со мной Ахмад. Я двигала своим обрубком языка и произносила более или менее внятные слова, — Всё должно быть естественно.

— Да, мадам, — отвечает она, её голос дрожит. Она знает, что я не прощаю ошибок.

Всё устроено. Джамаль привезёт её ко мне. Ахмад даже не узнает, что его дочь исчезла, пока будет слишком поздно. А что будет дальше? Дальше я сыграю на её чувствах, на её слабостях. Она уже чувствует себя ненужной. Слепота делает её уязвимой, а уязвимость всегда даёт мне преимущество.

Когда Аят привезли ко мне, я наблюдала за ней, прячась в тени. Девочка выглядела растерянной. Слепота делает её слабой, но не беспомощной. Я чувствую, как в ней кипит внутренний протест, но ей некуда его направить.

— Здравствуй, Аят, — мой голос мягок, почти ласков. Девочка вздрагивает, её лицо поворачивается в мою сторону, хотя она не видит меня.

— Кто вы? — её голос тихий, едва слышный.

— Я твоя тётя. Самида…мой голос…у меня проблема с языком и я заново училась говорить. Я давно не была рядом, но я всегда думала о тебе.

Я не приближаюсь сразу. Пусть она привыкнет к моему голосу. Пусть начнёт доверять мне.

— Мой отец… — она замирает, словно боится сказать лишнее.

— Ахмад? — произношу его имя с горечью, которую я стараюсь скрыть. — Ты знаешь, что он скрывает от тебя правду, Аят?

Она напрягается. Слепая, но не глупая. Ахмад научил её осторожности, но я знаю, как эту осторожность обойти. Слова — моё оружие, и я владею ими лучше всех.

— О чём вы? — спрашивает она, голос её становится настороженным.

— О твоей матери, — произношу я с мягкостью, которую давно потеряла. — О том, кто на самом деле виноват в том, что с тобой произошло.

Она напрягается ещё больше. Страх и сомнение переплетаются в ней, но именно этот страх мне и нужен. Аят ищет ответы, и я дам ей те ответы, которые помогут разрушить Ахмада.

— Моя мать умерла, — говорит она, как будто утверждает это, чтобы убедить себя.

— Да, умерла, — соглашаюсь я. — Но ты знаешь, почему?

Она молчит, но я чувствую, как её мысли рвутся наружу.

— Твой отец никогда не был тем, кем ты его считаешь. Он был тем, кто обрёк твою мать на смерть. Он виновен в том, что ты родилась такой. Он виновен в твоей слепоте, Аят. Он травил твою мать…чтобы вы не родились.

Я чувствую, как девочка задыхается от напряжения. Она молчит, но я вижу, что мои слова пронзают её, как ножи.

— Это неправда… — шепчет она, но её голос дрожит.

— Ахмад не хотел тебя еще до рождения, — продолжаю я, медленно и уверенно, как змея, вползающая в её сознание. — А когда вы родились…Он не хотел вас в двойне, особенно таких. Слепых. Он был готов отказаться от тебя, как от ненужной вещи. Как и от твоей сестры…думаешь ее смерть случайна?

Я наблюдаю, как её лицо напрягается, как слёзы начинают проступать на её щеках. Она не хочет верить, но моя правда сильнее…она ранит, она расцветает на почве сомнений как ядовитый цветок.

— Но почему…? — её голос срывается.

— Потому что он всегда думал только о себе, — подхватываю я, наклоняясь ближе к ней. — Потому что он никогда не любил никого, кроме самого себя. Твоя мать была лишь жертвой его амбиций. И ты… ты — напоминание о его неудаче.

Мои слова попадают точно в цель. Я вижу, как её маленькое, слабое сердце сжимается от боли, как её ненависть к отцу начинает прорастать. Она молчит. Но это молчание громче любых слов.

Мы встречаемся ещё. Каждый раз она становится всё более покорной. Мои слова — это яд, и она уже не может вырваться из его оков. Я говорю ей, что её отец виновен во всём, что случилось с её матерью, что он никогда не любил её. Она верит. Ей хочется верить, потому что правда для неё слишком тяжела. Но мне не нужна её любовь. Я не хочу её привязанности. Она мне безразлична. Она — инструмент. Инструмент для моей мести. Ахмад любит её, и если я смогу разрушить его через неё — я сделаю это.

— Ты должна молчать, — говорю я ей однажды, глядя в её невидящие глаза. — Ты не можешь никому рассказывать о наших встречах. Ахмад никогда не поймёт этого. Он может тебя наказать. А я не хочу, чтоб с тобой что-то случилось. Я единственная кто любит тебя и заботится о тебе.

Она кивает. Я вижу, как страх проникает в её сознание. Теперь она будет молчать. А я буду ждать.

Вика