Ила

Оглянувшись по сторонам и выискивая любой знак о том, что моему организму ничто не угрожает на этой дороге, я пытаюсь подвести себя к этому риску. Я беру в руки, протянутый мне защитный шлем и, надевая его, обхожу Джеймса. Неожиданно позади нас раздается громкий визг поворачивающегося на высокой скорости транспортного средства. Инстинктивно оборачиваясь на звук, мы видим, что по узкой улице, едва помещаясь, стремительно движется грузовой автомобиль. Водитель, кажется, не принимает во внимание дорожные трещины, которые следует объезжать, кирпичи, коробки, выставленные рабочими ремонтирующегося магазина и даже мотоциклиста, пытающегося проскользнуть в щель между стеной и безумной машиной. Все объекты на пути «обозленной» машиной разлетаются при столкновении. Мы тоже находимся на его пути. Он снесет нас. Он размажет наши тела по асфальту. Не успеваю я насторожиться, и водитель грузовика вдруг ослепляется ярким светом. Он интуитивно выворачивает руль. Снеся ограду, он заезжает в мини парк перед нашим отелем и торопливо врезается в высокое толстое многолетнее дерево. Мы с Джеймсом в одно мгновение замираем, ожидая следующих действий. Я мгновенно поняла, что яркий свет, ослепивший водителя, поступил от отражения солнечного луча на моем браслете. Я ненадуманно подняла руку и изменила предстоящую ситуацию. Я остановила безумство водителя. На Нэлруге тождественный случай означал бы, что я убила его. Но здесь я спасла нас и не позволила совершиться аномальному для землян видению. Я могла быть нелепо убитой, и моя зеленая кровь разлилась бы по серому асфальту. При этой мысли мой мозг, словно слизью спускается вниз к моим ногам. То, что было бы преступлением на моей планете, здесь явилось счастливым случаем.

Джеймс, не раздумывая, оставляет мотоцикл на опорной «ножке» и бежит к разбившейся машине. С грузовой машины идет дым и мимо проходящие люди спешат окружить весь обзор. Мой земной друг скрывается в толпе. Через минуту я вижу, как Джеймс и несколько других мужчин выводят из толпы водителя, измазанного кровью, и сажают его в первый остановившийся автомобиль. Джеймс возвращается ко мне, протирая руки карманным платком.

– Водитель лишь ранен, – оповещает он меня. – Но если бы не этот несчастный случай, то нас с тобой, возможно, уже не было бы в живых.

Определенно, есть позитив в том, что мой нэби засверкал прямо в глаза водителю-нарушителю и почти убил его.

Джеймс снова садится за свой транспорт и, обернувшись ко мне на мгновение, улыбается в одну щеку. Он заводит мотоцикл, и мы едем. Его расположение, кажется, стало доброжелательным по отношению ко мне. Он также как и я удовлетворен тем, что мы сохранились живыми после не случившегося наезда торопящейся машины. Я сажусь позади него и обхватываю руками талию Джеймса.

Занявшее все мои мысли мое озабоченное опасение оказаться убитой уже прекратилось. Прижимаясь своей грудью к спине Джеймса, я своим сверх развитым нечеловеческим обонянием начинаю замечать естественный запах его тела сквозь вылитую на него туалетную воду аромата морской свежести. Его природный запах мне кажется более притягательным, чем его синтетический. В нем содержится немного солоноватого привкуса, смешанного с ароматом лесной хвои и будто приправленным карамелью. Не знаю, должен ли нравиться этот запах обычному человеку, учитывая то, что люди не беспричинно обрызгивают себя инородными ароматами, затмевая свои запахи. Но моему носу определенно приятнее ощущать запах, выделяемый теплым телом Джеймса.

– Твое сердце, – вдруг говорит он, поглядывая на меня через свое плечо, – Оно бьется.

– Да?

– Ты тоже удивлена? – спрашивает он, продолжая улыбаться в одну щеку, которую я наблюдаю в его боковом профиле.

– Удивлена?

Я намеревалась сказать, что в этом необычного, но получилось, что будто я сама удивляюсь, что оно бьется. И это так. У нас, конечно, есть сердце, но работа клапанов и артерии не издают звуков биения, как у людей. Поэтому для меня новость, что Джеймс уловил стук моего биологического двигателя. Интересно, почему он задает такой вопрос? В его понятии я есть обычный человек, и поэтому не должно быть ничего удивительного в том, что у меня бьется сердце. Или это то, что называют сарказмом? Здесь скрывается другой смысл?

– Да. Удивлена тому, что оно у тебя есть.

Это определенно сарказм.

– Нет. Я не удивлена. Оно есть, оно функционирует и поэтому естественно, что ты его слышишь, – отвечаю я.

– Я его не слышу, я его чувствую, – говорит он с изменившимся выражением лица на более строгий облик.