Или я сейчас умру от счастья

Роберт вдруг почувствовал, что у него заложило уши. И в голове застучало. Он осознал, что его Кети – тоненькая, как былинка, прозрачная, невесомая, хрупкая и нежная – больше никогда не вернется. Нет, она не умерла, как говорила Нинель, а уехала. Его Кети пропала без вести, как и Серго. Роберт закрыл глаза и вспомнил девушку, которой отдал свое сердце. И посмотрел на женщину, которая взбивала подушки. Смерть матери, возвращение Кети – она рядом, можно подойти, обнять. Мальчик, играющий во дворе. Роберт выскочил из дома и опять едва не сбил Георгия. Тот заплакал. Роберт не стал останавливаться. Он забежал на террасу и сел за стол. Сорвал с груди ключ, прожигающий грудную клетку. Кети. Она стала одной из соседок. Женщин, неуловимо похожих друг на друга. В одинаковых длинных юбках, в кофтах, под которыми видны жировые валики, подчеркнутые бюстгалтером. Женщин с выцветшими глазами, в которых больше не отражается свет. Роберт не хотел видеть постаревшую Кети. Никогда.

В один день он лишился не только матери, но и любви, которую все эти годы заставлял себя считать своей сестрой, а не возлюбленной. Женщины, ради которой жил все это время. И которую всегда представлял, когда находился с другими. Роберт расплакался, горько и безутешно. Он плакал, не пытаясь скрыть слез. В соседнем доме точно так же плакала Кети. Роберт окончательно постарел в тот день. Не повзрослел, а именно постарел. Наконец он почувствовал себя не младшим братом Кети, а ее ровесником.

После похорон матери он затеял ремонт во всем доме. Несколько раз слышал, как в дом заходила Кети, но делал вид, что занят. Он так с ней и не поговорил, не сказал спасибо, хотя Кети устроила поминки и только благодаря ей Роберт знал, что прошло девять дней со смерти матери, сорок дней. Кети взяла его за руку и привела на кладбище. Рядом с памятниками отцу и старшему брату на семейном участке появился новый – сдержанный, скромный камень. Роберт почти бросил букет на могилу матери. Кети наклонилась и уложила цветы красиво.

Роберт сдружился с Георгием. Как когда-то он сам прибегал в дом соседей, чтобы укрыться, поесть, побыть с Кети, поиграть, так сейчас и маленький Георгий прибегал к Роберту. Сам Роберт перебрался в гостиную, выходившую на террасу, решив переделать второй этаж полностью. Но у Георгия вызвала такой восторг его бывшая детская, что Роберт решил повременить с капитальным ремонтом. Его комната, со всеми сокровищами – самолетами, деревянными поездами, мячами всех видов, марками, фантиками, значками – постепенно стала комнатой Георгия. Там он мог часами рисовать, клеить, придумывать новые модели автомобилей, самолетов, поездов. Иногда Роберт поднимался к Георгию и помогал ему в строительстве железной дороги или показывал, как наложить тень, чтобы поезд на рисунке казался больше и внушительнее. Они почти не разговаривали, если речь не шла о поделках или рисунках. Роберт начал учить Георгия читать и писать, и мальчика практически приходилось выгонять домой по вечерам. Роберт что-то готовил, иногда заходил на вокзал и брал у Бэлы хинкали и лаваш. Роберт с Георгием ужинали, не отрываясь от дела, – они могли клеить воздушного змея или сооружать аквариум для головастиков. Или просто лежать – Роберту нравилось читать вслух книги, те самые, которые он сам любил, когда был мальчишкой. А Георгию нравилось слушать. Он говорил, что мама тоже ему читает, но не такое интересное, как Роберт.

– Тебе пора домой, – говорил Роберт.

– Зачем мне уходить? – удивлялся Георгий.

– Тебя мама дома ждет. Она будет переживать, если ты не придешь, – отвечал Роберт.

– Мама плачет. Она все время плачет, – отвечал Георгий.

Естественно, Кети прекрасно знала, где ее сын проводит все дни, но решила этому не мешать – мальчик был счастлив там, в доме Роберта. Для Георгия началась новая жизнь. Он будто воспрял духом, стал более уверенным. Перестал подскакивать по ночам от кошмарных сновидений. И наконец ему стало интересно, радостно и спокойно. Он обрел друга, наставника, партнера по играм.

Поначалу Георгий приносил свои поделки и рисунки, чтобы показать маме, но Кети сразу же начинала плакать. Георгий не говорил матери, что научился читать, писать, пытался сочинять стихи. Не рассказывал, что дядя Роберт показывал ему, как рисовать пастельными мелками, а как карандашом. Георгий не хотел, чтобы мама плакала.

Лишь один раз он осмелился и спросил, почему мама часто плачет. Из-за него? Он плохо себя вел?

– Нет, дорогой, я плачу из-за себя, – призналась Кети.

– Хочешь, я тебя пожалею? – спросил Георгий.

– Да, дорогой, спасибо, – Кети прижала к себе сына.

После этого разговора она старалась, чтобы сын не видел ее слез.

– Тебе надо жениться, – сказала однажды Кети Роберту, – пока люди не начали судачить.

– Ну если пойдут сплетни, я всем буду говорить правду – хотел жениться на тебе, сделал предложение, но ты не согласилась. – Роберт улыбнулся.

– И кто тебе поверит? – рассмеялась Кети в ответ. – Я старше тебя на сто лет! Ты для меня ребенок, которого я не рожала, но вырастила. Все это знают!