«…Или смерть?» Дворовый Катехизис Русского человека

Поэтому офицер, позволяющий совершаться злу и насилию в казарме – подонок и негодяй, и он должен предстать перед законом, это мое глубокое убеждение. Но еще раз спрашиваю: перед каким законом? Перед законом государства, которому выгодно, чтобы всё происходило так, как происходит сейчас? Только если удастся поменять внутренний контекст государства, удастся изменить всё и сразу. Благая Весть долетает очень быстро. Как я обычно говорю: если расстрелять пару негодяев, то пара миллионов негодяев прижмут уши. Я человек нежестокий, я не хочу насилия, я просто призываю нас всех к порядку, понимая, что именно подобные ощущения позволяют человеку оставаться человеком и помогают не переходить границы недозволенного.

Что можно придумать жестче воинского устава? Какие еще отношения среди людей могут быть более жестко регламентированными, чем в казарме, где во всём должны соблюдаться субординация, единоначалие и подчиненность? Там не может быть места мерзости и подлости. Но именно там на сегодняшний день они сосредоточены. Повторюсь: я не готов говорить обо всей армии, я был далеко не во всех ее подразделениях. Но подозреваю, что то, о чем я рассказываю, распространено очень широко.

Что интересно: однажды в целях борьбы с дедовщиной в ее изначальном понимании пытались формировать военные части из однопризывников, то есть солдат, призванных в армию в одно время. Вы будете удивлены: и в таких частях солдат ухитрялись по каким-то другим неведомым признакам разделить так, чтобы одни были унижены, а другие над ними главенствовали. И это было выгодно, прежде всего, именно офицерам, к сожалению. Потому что подобная градация всегда выгодна тем, кто не хочет исполнять свой долг в полной мере.

–  Как же всё то, о чем вы рассказали, сочетается с тем, что армия представляет собой сложную и разветвленную систему, множество служб и людей в которой задействованы как раз в сфере поддержания дисциплины, законности и порядка? Что вы думаете о том, что военнослужащий российской армии, столкнувшись с насилием, может обратиться в военную прокуратуру, пожаловаться вышестоящему командованию, сбежать из части, но не ради дезертирства, а в целях обращения в правоохранительные органы? Насколько все эти методы действенны и разумны в наших условиях?

– В армейской среде по этому поводу бытует такой термин – «чмо». Как только человек решил, что он может на кого-то донести, обратиться в политотдел, написать заявление в прокуратуру или сбежать, то в какую бы армейскую часть он ни попал после этого, если его приведут обратно, то за ним полетит весть о том, что он – чмо. И, значит, до конца своей службы он обязательно будет оплеван, унижен, он будет избиваем. Это гениальная по своей простоте реакция армейской среды на любые попытки обращения ее жертв к некоему третьему лицу или структуре за защитой. Скажу более, я точно знаю, что эти обращения категорически не выгодны тем, кто их должен принимать. Потому что ребята, которые пытаются жаловаться, своими жалобами снижают показатели всего подразделения в целом. Поэтому те офицеры, от кого зависит работа по этим обращениям, будут как угодно пытаться скрыть всё это, спрятать и работать на руку тем, кто над этим парнем издевался. Вот откуда повесившиеся, вот откуда застрелившиеся ребята. Поверьте, у них есть свои основания для таких чудовищных поступков. Это они делают не от «меланхолии послеобеденной», просто у них уже не осталось сил терпеть издевательства. Не все попали в армию из подворотен, где, наверное, ещё хуже.

Да, есть сильные люди, а есть слабые. Нет, я ни в коем случае не оправдываю самоубийц, потому что нет страшнее преступления по отношению к Богу и себе, но, тем не менее, что должен был получить от жизни тот парень, который пускает себе пулю в лоб, стоя в карауле? Порочность полностью прогнившей системы, которая тянется еще с окончания Второй мировой войны, не позволяет надеяться на действенность легитимных механизмов противодействия насилию.

А ведь ничего подобного не было на фронте, не было и сразу после войны, а потом появилось огромное число подразделений, где офицеры, уже не бывшие боевыми, решили немножко отдохнуть. И в армейскую среду была привнесена дедовщина – сознательно вымышленная уродливая традиция. И ладно еще в армии, а что творится на флоте, где насилие подкреплено множеством специфических флотских обычаев, идущих со времен Петра I?