Илья Ильф, Евгений Петров. Книга 2

Часть шестая АПОФЕОЗ

Зрительный зал оперного театра. Начинается увертюра к «Евгению Онегину». Занавес, освещенный снизу.

В оркестре все те же «суровые будни». Та же арфистка, что и вначале, читает роман. На этот раз роман, очевидно, смешной, и она улыбается. Продолжая улыбаться, поворачивается к арфе и берет два аккорда.

Фаготист читает «Вечернюю Москву». Судя по мрачному выражению лица, он читает отдел происшествий.

В комнатке рядом с оркестром играют в домино два человека. Вдруг они поднимаются, как заводные, и идут к двери. Входят в оркестр в тот самый момент, когда дирижер дает им вступление. Один из них сильно бьет в турецкий барабан. Другой ударяет в тарелки. Сделав свое дело, они тотчас же уходят.

На сцену бегут Ларина и няня. Пробегают мимо пожарного.

Татьяна смотрит через дырочку занавеса в зал.

В уборной гримируется Говорков.

Василий Фомич, в старомодном сюртуке и галстуке, напоминающем бабочку махаона, торжественно разбивает яйцо о край стакана и сливает белок.

Говорков. Нет, Василий Фомич, это ни с чем нельзя сравнивать. Вот если бы я своей машиной ударил человека, — ей-богу, мне не было бы так страшно, как сейчас.

Василий Фомич (проникновенно). Помни, Петя: с сегодняшнего дня ты — профессиональный артист. Ты можешь волноваться, страдать, ты можешь быть даже болен. Но петь ты обязан всегда хорошо. (Протягивает ему стакан.) Пей.

На сцене Татьяна и Ольга поют дуэт «Слыхали ль вы…».

Ложа бенуара, рассчитанная на шесть человек. В ней сейчас не менее пятнадцати. Тесно сгрудившиеся, взволнованные и бледные, здесь собрались все друзья Говоркова. Впереди, прижатые к барьеру, сидят мать и Люся.

За кулисами, у самого выхода на сцену, стоят Говорков, в костюме Ленского, и пожилой актер, в костюме Онегина. В последнюю минуту перед выходом актер обнимает Говоркова и слегка похлопывает его по спине.

Пожилой актер. Ну, смелей! Сразу же смотрите на дирижера. Пошли.

Он подталкивает Говоркова, и они выходят на сцену.

Бревенчатая комната, какие бывают в зимних подмосковных дачах. За столом с книгой сидит Клава. Она увлечена чтением. Против нее в кресле сидит старушка в очках и дремлет.

На столе — репродуктор. Идет трансляция «Евгения Онегина».

Голос Говоркова из репродуктора: «Мадам, я на себя взял смелость привесть приятеля. Рекомендую вам. Онегин — мой сосед…»

Клава вскакивает.

Старушка просьшается и смотрит на нее со страхом. Клава хватает ее за плечо.

Клава. Это он, бабушка, честное слово! Это его голос. (Замирает у репродуктора.)

Василий Фомич за кулисами отбивает такт ногой. Только теперь видно, как он волнуется. К нему подходит помощник режиссера со свернутой в трубку тетрадью в руках.

Помреж. Поверьте мне, Василий Фомич, этот споет. Он всем покажет. Я такого тембра тридцать лет не слыхал.

Василий Фомич. Да, да, да. Подождите, подождите, что дальше будет… Еще ничего не известно.

На сцене Говорков начинает петь арию «Я люблю вас, Ольга…». Он теперь спокоен. Правда, вместо того чтобы смотреть на свою партнершу, он не спускает глаз с дирижера, но голос его звучит превосходно.

В ложе друзей пятнадцать пар глаз устремлены в одну точку.

В амфитеатре сидит дама с драконом. Теперь она расфуфырена в худшем смысле этого слова. Она пихает своего соседа локтем.

Дама с драконом. Этот, который поет Ленского, живет в нашей квартире. Ей-богу!

Клава у репродуктора. Она в пальто и берете.

Бабушка. Ну куда ты поедешь на ночь глядя?

Клава. Тише. (Слушает.)

Говорков на сцене кончает арию. Аплодисменты.

Клава под аплодисменты, несущиеся из репродуктора, идет к двери.

Бабушка бежит за ней.

Бабушка. Ты что это выдумала? Никуда я тебя не пушу.

Клава (со слезами). Да перестаньте вы, бабушка, не мучьте меня. Ведь до города всего сорок минут. Я же на поезд из-за вас опоздаю, на восемь двадцать.

Убегает.

Улица маленького подмосковного городка. Зима.

Клава бежит по улице.

Фасад Большого театра. Театральная площадь.

Тараканов дремлет в своем «ЗИСе», поджидая пассажиров.

Перрон дачной станции. Клава ждет поезда.

В темноте возникает глаз электрички. Освещенный вагон останавливается перед Клавой. Она вскакивает на площадку. Поезд гудит и трогается с места.

Сцена Большого театра, Говорков начинает арию «В вашем доме…».

Оркестр. Арфистка забыла о своей книге. Книга валяется рядом с арфой. Арфистка внимательно слушает.

Фаготист, держа развернутый лист газеты за уголок, встал со своего места и смотрит на сцену.

Оркестрант застыл с тарелками в растопыренных руках.

К Василию Фомичу, стоящему за кулисами, подходит старик рабочий со стулом.

Рабочий. Вы бы сели, Василий Фомич.

Василий Фомич. После, после…

Рабочий. А ведь я помню, как вы это пели, Василий Фомич.

Василий Фомич. Бросьте, Никита Иванович, я так никогда не пел.