Илья Муромец

Вы пишите скоро грамоту тотарьскую,
Ай тотарьску вы грамоту, немецкую,
Ай пишите вы про князя про Владимира:
145 «Ай мы князя с Владимира мы кожу всё с жива́ сдерем,
Опраксею-королевисьню мы всё с собой возьмем,
Увезем-то мы всё ей да во свою землю».
Они скоро написали ету грамотку;
Тут пошли-то ведь скоро́ всё три тотарина;
150 Ай приходят они ко князю на широкой двор,
С широка́ двора в полаты в белокаменны;
Принесли-то они грамотку тотарьскую.
Говорят-то они князю Владимиру
Всё не руським язы́ком-то, своим они:
155 — Получай-ко, князь Владимир, скору грамотку
Ай от нашого царя, царя от Каина,
Що от Каина-царя да всё Кали́новича.
Тут как стали скоро роспецятывать;
Как по ихной-то всё пало по уцести:
160 На ту пору-то приехал тут Олешенька всё из циста́ поля,
Попроведать-то приехал всё он князя со княгиною.
Он ведь брал-то скоро грамотку, россматривал,
Он россматривал грамотку-ту, всё ведь он процитывал,
Ишше всё-то у тотарина написано:
165 — Мы зайдем-то ведь мы завтра в кра́сён Киев-град,
В красён Киев мы град ко князю ко Владимиру;
Мы не будём у его отсекать да буйной го́ловы,
Мы ведь будём ёго муцить-то мы муками:
У жива́ да мы ведь кожу-ту сдирать будём;
170 Опраксею-ту мы королевисьню мы с собой возьмем.
Они стали-то цитать, да все заплакали.
Говорит-то князь Владимир таковы слова:
— Уж вы гой еси, тота́рява поганыя!
Вы мне дайте-ко мне строку да трои́ мне сутоцьки:
175 Отслужить-то мне обедни со молебнами,
Со молебнами мне да с панафидами.
— Не даи́м-то тебе строку́ на три де́ницька.
Тут заплакало-то нашо-то да солнышко,
Да по имени наш да всё Владимир-князь:
180 — У мня вси теперь в розъезди вси бога́тыри;
Теперь некому стоять будёт за веру православную,
Православну-ту веру, за божьи́ церькви,
За божьи-ти за церьквы́, за золоты кресты,
За золоты-ти кресты-ти стое́ть, за князя, за княгину-ту!
185 Говорит тут Опраксея таковы реци:
— Уж ты гой еси, ты красно мое солнышко,
— Ишше князь ты всё, Владимир стольнё-киевской!
Уж ты дай-ко россказать, мне всё поведать-то;
Я ноцесь мало спала, да много во сни видяла;
190 Как Илья-та ведь у нас будто живёхонёк,
Как живёхонёк у нас он, здоровёхонёк.
Говорит-то князь Владимир таковы слова:
— Кабы был у нас Илья кабы живёхонёк,
Не боелись бы собаки царя Каина,
195 Не розорил бы у нас да красна града Киева,
Не погубил бы у нас да всё божьи́х церквей,
Не убил бы тогда меня, князя Владимира,
Он не вырубил тогда бы всё со старого до малого!
Говорила Опраксея-королевисьня:
200 — Я скажу-ту всё тебе, правду поведаю:
Занапрасно посадил ты Илью Муромця;
Сохранила я ёго от смерти от голодныя;
Я поила-то ёго, корьмила всё любы́м куском,
Я тайком-то от тебя тольки, Владимир-князь.
205 Ты простишь ли теперь меня в такой вины?
— Тебя бог простит, всё Опраксея-королевисьня!
Да пойдем-ко мы Илью звать, низко кланитьце.
Ай приходят в пещеры-ти спасёныя;
Ему кланеитце князь Владимир-от низко́й поклон:
210 — Ты прости меня, старая старыньшина,
Уж ты славной мой казак да Илья Муромець,
Илья Муромець да сын Ивановиць,
Ты прости, прости меня всё виноватого!
Говорил-то тут Илья, да Илья Муромець:
215 — Тебя бог простит, да красно нашо солнышко,
Тебя бог простит, да всё Владимир-князь!
Не своим-то ты умом да дело здумал делати:
Насказали-то тебе бояра кособрюхия.
Он ведь скоро выходит из по́дкопов — пеще́р спасёныих,
220 А служили всё обедни-то да со молебнами,
Со молебныма всё, с панафидами,
Що во тих ли во божьи́х церьква́х соборныих,
Во соборныих церква́х да богомольныих,
Що у тих ли у попов, отцей соборныих.
225 Ай приходят во полаты из божьёй церквы́,
Он садит-то всё Илью да всё за дубовой стол,
Наливает ему цярочку всё зелёна́ вина,
Зелёна́-та вина цяру полтора ведра;
Он ишше́-то наливает пива пьяного,
230 Пива пьяного ему да полтора ведра;
Он ишше́-то наливает меду сладкого,
Меду сладкого он да полтора ведра.
Ишше стал-то тут Илья всё поговаривать;
Сшевелились у ёго всё могуци́ плеци,
235 Розыгралась-то в ём силушка великая,
Всё вели́ка-та сила богатырьская;
Он ведь скоро ведь стават всё на резвы́ ноги.
Он ведь скоро тут выходит всё из-за дубова́ стола;
Он молилсе-то всё тут богу-господу,
240 Всё царици-то небесной, божьёй матери,
Благословлялсе всё у князя со княгиною;
Он как скоро выходил сам на широкой двор,
Говорил скоро́ таки́ да реци горькия,
Реци горьки говорил да всё обидилсе:
245 — Тебе бог тебе судья, ты нашо красно солнышко,
Красно солнышко, Владимир славной киевськой!
Розлуцил ты всё меня да со добры́м конем,
Со добры́м меня конем всё с Вороне́юшком!
Ай выходит на широ́ку светлу улочку;
250 Он понес тольки в руках одну востру́ саблю,
Он ишше понес в руках всё палицю свою цяжолою,
Он цяжолу-ту палицю всё сорока пудов;
Он ишше́ же понес копье всё брузаменьское.
Недалё́ко отошел от города от Киева:
255 Тут бежит-то всё ёго да бежит доброй конь,
Бежит доброй ёго конь всё Воронеюшко;
Обнимат своёго ножками любимого хозяина,
Говорит своим язы́ком целовеческим:
— Я ходил-то, всё я бегал по зелены́м лужкам.
260 Всё я кушал-то траву, траву шолко́вую,
Уж я пил-то всё свежу́ воду ключо́вую,
Я не мог забыть любимого хозяина,
Я своёго-то всё старую старыньшину,
Я того ли всё Илью, да Илью Муромця,
265 Илью Муромця я, сына Ивановича,
Во сегодёшной-он мне да во денёцек-от
Приоткрылась мне дорожка токо к Киеву.
Тут садилсе доброй молодец всё на добра коня,
Он поехал во те ли степны́ леса Саратовы,
270 Из тёмны́х из тех лесов всё на круту гору́,
Що на ту-то на круту гору́ на Арависькую,
Арависькую на го́ру на укатисту.
Выезжал-то тут Илья, да Илья Муромець,
Посмотрял с стой горы во трубоцьку подзорную;
275 Хоть-то думат доброй молодец, роздумыват:
— Этой силы на добро́м кони́ мне-ка будёт не о́бъехать,
Как серу́-ту всё волку́ будёт не о́бёжать.
Помолилсе на восток всё богу-господу
Он во ту ли во востоцьню всё в стороноцьку
280 Ко тому ли ко мана́стырю спасёному,
Ко тому ли ко Онтонию, Феодо́сею.
Да поехал-то он тут да доброй молодець,
Ишше конь-от у ёго да как соко́л летит,
Що Илья-та на кони́ да всё розмахиват
285 Он своей-то всё он палицей тяжолою;
Он всё палицёй-то бьет-то силу, всё саблёй секет,
Он копьем-то колет, больше конь топцет.
Он ведь сутоцьки бил силу, други пошли,
И други-ти пошли сутки, третьи́ пришли;
290 Он добралсе до само́го царя Ка́лина;
Говорит-то он ёму да таковы слова:
— Теперь буду у собаки я кожу с жива́ сдирать,
Отмешшу разве тебе, собака, я слово похвальнёё;
Да не нать бы тебе, собака, всё хвалитисе,
295 Переди́-то страшать князя Владимира!
Ты пеце́лил всё у мня моёго красна солнышка,
Проливал ты ведь всё у ёго у князя горюци́ слёзы.
Ты тепереце, собака, у меня в руках;
Я не буду-ту марать свои белы́ руки
300 О того я поганого тотарина,
О того ли о собаку царя Каина,
Я приму тебя, возьму я на востро́ копье,
Ростопцю тебя за то, возьму своим добры́м конем.
Он убил-то тут собаку царя Каина,
305 Он убил-то у ёго сына любимого;
Он убил-то у ёго зетя любимого;
Не оставил-то он силушки на се́мяна.
Бога́тыри-ти там ведь спят в шатрах, не ведают,
Они спят в шатрах да всё не знают-то.
310 Поехал Илья Муромець во Киев-град;
Приезжает он ко князю ко Владимиру,
Приезжает ведь он всё на широкой двор;
Он ведь бросил востру саблю, не повесил ей,
Говорит-то всё ведь он свое́й востро́й сабли́:
315 — Полёжи ты, моя сабелька, немножоцько,
И не служат у меня да руцьки белые,
Не могу тебя повесить-то на спичёцьку,
Я изьбилсо доброй молодець в цисто́м поли.
Не пивал ведь, не едал я трои сутоцьки.
320 Тут услышели скоро́ ведь всё придверницьки,
У ворот-то ведь да всё приворо́тницьки,
Донесли-то скоро́ они ласковому князю всё Владимиру,
Що приехал осударь наш Илья Муромець.
Говорили-то они князю Владимиру:
325 — Он приехал ведь у нас всё голоднёхонёк.
И идет-то скоро красно нашо солнышко,
На ши́роком двори у нас россве́тило,
Со своей-то со княгиной с Опраксею с королевисьню.
Как берут-то Илью да за белы́ руки,
330 Обнимаёт князь Владимир-от за шею за белу́ его,
Прижимает он к своёму к ретиву́ сердцю:
— А ведь цим теперь-то я тебя дарить буду,
А дарить-то всё я буду, цим ударивать?
Наградить надоть наградушкой тебя великою.
335 Говорит-то ведь ста́рой казак Илья Муромець:
— Мне ненадобно твои-ти, князь, подароцьки;
Заслужила мне-ка Опраксея-королевисьня,
Що избавила меня от смерти всё от скорою,
Що от смерти мне скорою от голодною.
340 Говорил-то князь Владимир таковы реци:
— Я могу сделать тебя князём, боярином.
— Мне ненадобно на сём свети слава сосветная;
Я не буду жить да на двори у тя,
Я не буду слушать-то бояр всё кособрюхиих,
345 Лучше буду я ездить по цисту́ полю.
Собирал-то для ёго-то нашо красно солнышко,
Ишше ласковой князь да всё Владимир-свет,
Собирал-то для ёго всё пир великой-от
А й на целую недельку поры-времени;
350 Щобы́ собрать-то всех могуциих бога́тырей,
Щобы́ собрать-то всех князьей да що́бы бо́яров.
Щобы всех простых хрисьян прожитоцьных,
Щобы за здравье щобы ели, пили, кушали
Не за князя щобы́, не за княгину-ту, —
Щобы за славного могуцёго бога́тыря.