Илья Муромец и Сила небесная

– Ну, смотри… Меня многие видели, да, правда, только один в живых остался, – на этот раз голос разбойника звучал хлёстко, как удары бича. – Может, встречал его? Иваном звать. Смышлёный мужичонка, одначе недолго ему осталось…

– Может, и встречал. У нас все Иваны смышлёные.

– А ты-то сам кто? Погоди, не отвечай. Без тебя скажу. Так-так… Меч хорош… Лук вроде тот самый… Вместо лаптей, правда, сапоги… Но всё одно – похож!

– На кого? – спросил Илья, ничего не понимая.

– На Муромца, – сказал как припечатал Соловей Одихмантьевич, в прошлом сын купца, а ныне самый кровожадный разбойник, каких когда-либо знала Киевская Русь.

«Откуда ж тебе это имя известно, если я только вчера Муромцем стал, а до того Чоботком был!» – чуть было не воскликнул поражённый Илья, рискуя выдать то, что решил хранить в секрете. Но не успел богатырь раскрыть рта, как вновь зашелестела листва и на землю спрыгнул второй разбойник.

Илья вздрогнул от удивления, потому что этим вторым был Нагай.

– Да он это, он! – пророкотал Нагай. – Сам меч с луком принёс и коня в придачу!

* * *

На этом сюрпризы не кончились. Затрещали кусты и на поляну выскочил рыжий веснушчатый парень, в котором Илья сразу узнал воришку, пытавшегося отбить у мужика корову. Тот тоже узнал Илью и застыл с открытым ртом.

– Здоров, сирота! Живот от ворованного молока не крутит? – презрительно проговорил Муромец. – Знал бы, где ты сиротствуешь, намял бы тебе давеча бока. Тьфу, волчье семя!

– Что, опять за старое взялся? – прорычал Соловей и отпустил рыжему звонкую оплеуху. – Ещё раз при живом отце за сироту себя выдашь, прибью – не посмотрю, что ты наследник. Нагай, я тебе сколько говорил: пристрой старшого к настоящему делу! Али мои указы тебе не указ?

– Да я со всей душой, только разве Сычу прикажешь?… Был бы не ваш сынок, я его, извиняюсь конечно, сам давно прибил бы.

– Ладно, потом поговорим. А ты, Сычонок, чего прибежал?

– Дак, маманя обедать зовут. Братья кабана завалили, а она его на вертеле зажарила… И этого так же можно, – неожиданно закончил Сыч Соловеич, кивая в сторону Ильи.

– Только сначала его надо к согнутым соснам привязать, чтоб располовинить, а то целиком такого на вертел не насадишь, – мрачно добавил Нагай.

По взглядам, которыми обменялись разбойники, Илья понял, что шутить тут никто не собирается. И если на торжище ему помог Иван, то здесь на помощь рассчитывать не приходилось.

– Ты зачем моих людей в Муроме обидел? – словно читая мысли, процедил Соловей.

– А ты моих зачем? – вопросом на вопрос ответил Илья.

– Каких твоих?

– Купцов мирных.

– Какие же они твои? Они ничьи.

– Нет мои! Потому что я встал с печи, чтоб защищать братьев-славян.

– Батя, так мы ж тоже братки-славяне! Значит, он и нас защищать должен! – загоготал Сыч.

– Нет, вы не нашего роду-племени, – тихо, но твёрдо проговорил Илья. – Вы хуже половцев и печенегов. Те хоть на чужие страны идут, а вы на своей земле братскую кровь проливаете. И покуда я жив, не будет вам пощады!

– Покуда жив… – эхом повторил Соловей и спокойно добавил. – Значит, убить тебя придётся. Не соврал Нагай, что с тобой договориться нельзя.

– А вы, батяня, свистните! – ввернул Сыч.

– Свистни, Соловей, свистни, – поддержал Сычонка Нагай. – А то по-другому с ним не сладить.

– Не учи учёного: сам знаю, что делать, – отмахнулся Соловей-разбойник и, растянув рот в зловещей ухмылке, сунул в него четыре пальца…

* * *

Свист был страшен. Илье показалось, что в его уши вонзились трёхгранные парусные иглы, а в лоб ударил кузнечный молот. Но он устоял на ногах, зато Бурушка испуганно заржал и попятился. Как и все кони, он не любил резких звуков, особенно шипенья змеи, волчьего воя и визга нагайки, а в свисте Соловья эти звуки не просто смешались, а наполнились такой чёрной злобой, что на месте Бурушки любой карачаровский тяжеловоз тут же помер от страха.

– А ну, стой, травяной мешок, волчья сыть! Негоже богатырскому коню от соловьиных песен шарахаться! А боишься, делай, как эти, – прикрикнул на Бурушку Илья и кивнул в сторону Сыча и Нагая, которые предусмотрительно зажали уши ладонями.

Убедившись, что грозное оружие Соловья оказалось страшным, но не смертельным, богатырь ухмыльнулся в усы, однако тут же понял, что недооценил противника. Разбойник и не думал убивать его своим свистом. Конечно, такой посвист мог огорошить любого, а иного и вправду сбить с ног, но главное его назначение было в другом. В один миг лес взорвалась треском веток и надсадным сопением. Ещё миг – и поляну заполнили разбойничьи рожи, обезображенные злобой и шрамами.

* * *

Однако среди этого сброда Илья сразу приметил более серьёзных противников. Это были наёмники-викинги, одетые в богатые доспехи и вооружённые по последнему слову ратного искусства. В отличие от тяжело сопящих любителей лёгкой наживы с воровато бегающими глазами, викинги дышали ровно, а уверенные взгляды ясно говорили об их несокрушимо-спокойной силе.