Илья Муромец (СИ)

- О, я помню его очень шумным. Но и очень красивым. Круглые год, пока река не покрывалась льдом, в порту стояли корабли. Одни уплывали, другие приплывали. Все из разных стран. Тебе там будет непросто с твоей широкой душой. Хотя, с твоим большим сердцем, думаю, и там можно выжить.

Пока Михаил Игнатьевич собирал спутников для отъезда в Киев, Муром меж тем готовился к суду над разбойниками. Все хотели судить Соловья, но высшей волей он был уже приговорён к суду в Киеве. Однако много появилось тех, кто готовы были спорить даже с этой княжеской волей. В их числе выделились ставшие недавно покорными бояре Горясер и Идман. Под их началом в Муроме снова росло недовольство. В первую очередь муромцы выражали недовольство, что иноземный князь лишает их права судить преступника, причинившего им столько зла. Во-вторых, муромцев возмутило то, что среди прислуги Глеба было слишком много местных свободных людей, которые за плату прислуживали князю. За это они теперь жестоко поплатились. Повару Глеба переломали ноги, других слуг тоже сильно побили и не велели им больше за плату работать на иноземца. Так князь на какое-то время остался без прислуги. Оттого к нему срочно из Борского прислали служилого люда, уже не из местных племён, по происхождению в основном торки. Младшие дружинники, служившие князю, теперь только наполовину были христианами, а другая их половина обязательно набиралась из язычников. Такой компромисс сильно возмутил епископа Феодосия, но князь объяснился ему тем, что пошёл на уступки в этом вопросе только чтобы не уступать в другом. Действительно, Соловья должны были судить в Киеве, этого решения никто не отменял. Волнения вроде успокоились, и тогда начался суд над остальным лихими людьми. Около сотни разбойников, связанных верёвками, вывели на площадь и выстроили в ряд. Князь Глеб сидел на помосте, на возвышении, рядом с ним - отец Феодосий и Святогор. Ратша в это время разъезжал на коне вместе с ополченцами, следил за порядком. Рука его почти прошла, хоть рана до сих пор ещё полностью не заросла. Так же среди ополченцев легко можно было узнать улицкого - Полюда Одноглазого. Теперь он всегда носил на лице чёрную повязку, скрывающую одну глазницу. Полюд вместе с Горясером и Идманом был зачинщиком уже утихших народных волнений. Но если братья-бояре были довольны предложенным им компромиссом, то Полюд остался крайне недоволен, поскольку он, как никто другой хотел смерти Соловья-разбойника. А меж тем одного из разбойников уже вывели на помост.

- Как твоё имя? - спрашивал Глеб.

- Ратибор, - отвечал преступник.

- Ответь, Ратибор, из какого ты села?

- Из села Кривушино.

- Есть здесь кто из Кривушина? Знаете его?

- Есть, знаем, - вышел вперёд один седобородый мужичок, - он из бедняков. То есть, не совсем бедняков. Дом у них сгорел, весь скот погиб. Вот они и ушли к Соловью.

- Желает ли кто заплатить выкуп за этого человека? Он много народу убил, жизнь его стоит полгривны. Если кто не верит, свидетелей позовём, которые видели, как он убивал. У нас всё записано. Ну что, старик, купишь своего земляка?

- Откуда же, владыка, у меня такие деньги?

- Добро, тогда отрубите ему голову.

И палачи тут же схватили Ратибора и положили его голову на пень. Через мгновение она уже отделилась от тела, а помост окрасился в красный цвет. Тоже самое проделали и со вторым преступником. И так же никто не хотел покупать его. За третьего стали торговаться, пытались сбить цену. Он был кузнецом. Хороший работник. Муромский кузнец хотел купить его себе, дабы сделать из него своего холопа. Но князь никак не хотел сбавлять цену, показывая список душегубств, вызывая свидетелей. Тогда муромский кузнец отправился к другим преступникам, стал спрашивать, нет ли среди них ещё одного кузнеца.

- Нельзя, не по закону, - заголосили муромцы. Но кузнецу не помогло даже это. Все преступники как один стали утверждать, что они кузнецы и просили их купить. В конце концов муромский кузнец согласился на ту цену, что у него просили и купил себе холопа. В основном же все преступники расставались со своей головой. Правда, некоторым, особо злостным перед этим сдирали кожу со спины или молотом ломали на руках пальцы. Один из преступников на предложение его купить заговорил так:

- А я сам себя куплю. Есть у меня в лесу зарытый клад. Четыре цены за себя отдаю.

Глеб вопросительно посмотрел на Святогора, тот в ответ одобрительно кивнул.

- Пять цен, - тем не менее молвил князь.

- Будь по-твоему, владыка, пять цен.

- Хорошо, уведите его.

Разбойника увели и тут же на его место привели нового. Преступления его были незначительны, никто не мог даже сказать точно, убивал он кого или не убивал. То есть убивал он только в бою, но насчёт сельского и купеческого люда было не ясно. Потому цена за его жизнь была совсем маленькой

- Я покупаю его, - вымолвил вдруг Полюд, - отдаю всю цену сразу.