Илья Муромец. Святой богатырь

Всю ночь от стана Борисова на Альте уходили войска, оставляя его с одними ближними отроками и телохранителями. Борис отстоял вечерню в походной церкви, где служил следовавший за войском православный священник. Утром, умывшись и, как всегда, строго и опрятно одевшись, приказал князь служить заутреню и сам стал читать Евангелие и Псалтирь.

Посланные от Святополка подошли к шатру, где шла служба, и услышали звонкий голос князя, вычитывающего по книге:

– Господи! Как умножились враги мои! Многие восстают на меня…

Словно завороженные стояли Путьша, Талец, Елович, Ляшко и до зубов вооруженные слуги их, не смея приблизиться или прервать чтение псалмов Борисом.

– Окружили мя скопища псов и тельцы тучные обступили меня, – неслось из шатра.

И убийцы невольно переглядывались.

Переступая на месте, они забряцали доспехами, и Борис, услышав в шатре их движение и шепот, понял, кто пришел и что будет. Зная, что его слышат стоящие у шатра, собрав все мужество, он начал читать:

– Слава Тебе, Господи, за все, ибо удостоил мя зависти ради принять свою горькую смерть и претерпеть все ради любви к заповедям Твоим. Не захотел Ты сам избегнуть мук, ничего не пожелал Себе, следуя заповедям апостола: «Любовь долготерпелива, всему верит, не завидует и не превозносится… В любви нет страха, ибо истинная любовь изгоняет страх». Потому, Владыко, душа моя в руках Твоих всегда, ибо не забыл я Твоей заповеди. Как Господу угодно, так и будет.

Старый, опытный и много повидавший священник все понял, понял и Георгий, прислуживающий при утрене в храме. Не сдерживая слез, старик сказал, стараясь подбодрить князя в страшные грядущие минуты:

– Милостивый и дорогой господин наш! Какой благости исполнен ты, что не восхотел ради любви Христовой воспротивиться брату, а ведь столько воинов держал под рукой своей…

– Это никогда не кончится! – крикнул Путьша, решительно кинувшись к шатру.

Они ворвались с обнаженными мечами и, толкая друг друга, не по-воински, а как убийцы, зажмурясь, начали совать мечами в спину, в грудь и живот Бориса. Георгий, как велела воинская выучка, кинулся к ним и закрыл собою оседающего наземь господина. Его тут же проткнули чуть не насквозь мечами. Подхватив вываливающиеся кишки, он выбежал из шатра.

– Чего стали? Чего ждете? – кричал Путьша, но убийцы словно оторопели.

Борис, в мокрой от крови рубахе, поднялся во весь рост.

– Стойте! – сказал он. – Дайте помолиться, – и, оборотившись к иконе, прохрипел: – Ты, Господи, будь свидетель и не осуждай их за грех этот! Но прими душу мою с миром. Слава Тебе, щедрый Дарователь жизни, что сподобил меня подвига, достойного святых мучеников! Слава Тебе, Христос, слава безмерному Твоему милосердию, ибо направил Ты стопы мои на правый путь! Аминь! Ну, что стали? – сказал он, оборачиваясь к стоящим кучей убийцам и захлебываясь кровью. – Заканчивайте порученное вам! Да будет мир брату моему и вам, братие! – И повалился, хватаясь за убийц, прямо вперед, обливая их своей кровью.

Будто испуганные овцы, кинулись убийцы из шатра. Но к лагерю уже подходили стоявшие в засаде конники, и пошла резня. Немногочисленных оставшихся с Борисом воинов рубили по кустам и склону холма. Умершему уже Георгию отрубили голову, потому что не могли содрать с его шеи золотую гривну. Перебили многих! Но не всех. Свидетели остались, и в большом числе! Многие бежали в Новгород – к Ярославу, иные в степь или в Киев – к монахам печорским.

Убийцы завернули убитого Бориса в ткань подрубленного шатра, повалили в телегу и поехали к Святополку, чтобы предъявить тело и получить награду.

Но вечером уже, когда проезжали бором, Борис вдруг открыл глаза и поднял голову. Он был еще жив. В ужасе двое варягов-возниц спрыгнули с телеги и, вытащив мечи, начали колоть куда ни попадя. Неизвестно почему, без всякого распоряжения Святополка, тело Бориса привезли в Киев и погребли у церкви Святого Василия, которую в память о крещении своем поставил Владимир (в крещении Василий) на том месте, где было капище Перуново.

– Вона, – кричал, прыгая на паперти, городской блаженный дурачок, – варяги вернулись! Перун-сатана вернулся – жертвы людские пожирает…

И отшатывались от него киевляне, но по домам шептались, не понимая еще, что произошло. Но чувствуя, что Борис победил и победа эта новая, незнаемая на Руси дохристианской.

Святополк вызвал из Мурома Глеба. И тот спешно погнал с небольшой дружиной по вызову брата в Киев.

Они мчались, меняя коней, потому что вызов был нешуточный.

«Приходи немедля, – сообщал Святополк. – Отец зовет тебя, тяжко болен он!»

– Отец зовет тебя! – усмехаясь, говорил Святополк, диктуя писцу, и добавил не для записи: – Борис уже к нему отправился…

Но Глеб гнал коней и дружинников конных, забывая о сне и отдыхе. На переправе конь под ним оступился и повредил ногу.

– Эх! – сказал старый гридень. – Нехороша примета! Видать, беда нас ждет!