Илиада. Древнегреческий эпос в пересказе Сергея Носова

…Что происходит? Что происходит с доблестной ратью ахейцев? От кораблей уже убирают опоры, рвы уже расчищают, ведущие к морю… Бегут? Так вот легко на радость троянцам лишают победы себя? Так легко предают славу погибших своих побратимов?.. Девять лет отдав ни за что?.. О, любимая дочь громовержца! (Гера – Афине.) Мчись! Исправляй! Останови это бегство!

Афина преодолела пространство мгновенно.

Перед ней Одиссей; мрачно взирает он на бегущих соратников, спешащих занимать корабли.

Зажигательной речью его побуждает богиня ревностно действовать (нет пользы неподвижно стоять). Голос богини узнав, Одиссей духом воспрянул.

Агамемнон по-прежнему опирался на скипетр, доставшийся от богов, сам Гефест его изготовил когда-то; только что толку, когда люди в метаниях не замечают вождя вождей? Одиссей к нему устремился, взял у него из рук этот знак власти. И воспламенённый Афиной ринулся со скипетром в гущу толпы.

Увещевал. Громко стыдил. Самых буйных скипетром бил по спине.

Требовал подчинения единоначалию.

Воевод останавливал, убеждал успокоиться и успокоить своих подчинённых.

Потом, если кто вспоминал этот день, каждый в войске уверен был, что с ним Одиссей разговаривал лично.

Был некто Терсит, хромоногий плешивый косоглазый горбун, вечно злой на язык – последний из умиротворяемых. Он и сам не заметил, что кричит один уже – в стремительно наступающей тишине, – по-прежнему к бегству зовёт и поносит царей. Одиссей возражал ему короткой речью, а когда взвыл Терсит, угощённый скипетром по спине, народ, было притихший, разразился хохотом.

Говорили друг другу, что многими делами и подвигами славен Одиссей, но превзойдено им только что всё прежнее – заткнул рот балаболке, треплу, пустомеле. И хохотали.

Вот и конец испытанию войска.

Одиссей, по-прежнему со скипетром в руке, готовился произнести слово. Рядом с ним возник неизвестный глашатай – а была то Афина, избравшая облик типичного вестника; закричала Афина-глашатай, как одни лишь они и умеют, провозгласители главного: тишинаааа!.. всем молчаааать!.. слушать всем царя Одиссея!.. Народ вмиг притихнул. И заговорил Одиссей.

Сначала он посочувствовал царю Агамемнону. Опозорить его решили ахейцы – забыли, как когда-то клялись не возвращаться домой без победы. Потом он их постыдил, Одиссей, всех этих мужей решительных и отважных, – сравнил с детворою и вдовами, хныкать готовыми, пусть только что-то будет не так. А после к терпению призвал. Девять лет уже здесь мы, осталось немного, скоро поймём – справедливо ли давнее Калхаса прорицание. Можно ли забыть, что случилось тогда в Беотии – на третий день общего сбора кораблей в Авлиде-порту. Все это помнят. Совершали гекатомбу богам, готовясь к походу. Клён там был высокий, тенистый, бил ключ из-под корня. И вдруг у всех на глазах – о, чудо! – из-под жертвенника явился страшный змей-дракон – красный и в пятнах, и он устремился на дерево, это видели все!.. Там за листьями скрывалось гнездо, восемь в нём птенцов притаилось, он их пожирал одного за другим… А рядом по воздуху птица-матерь металась и ничем помочь не могла. Он её поймал за крыло и сожрал у нас на глазах – и это была девятая жертва… А далее он каменеет – мы, не зная, что думать, только таращим глаза, а Калхас, наш прорицатель, нам говорит: не надо бояться, это знак нам, – восемь птенцов и девятая птица – это годы войны; на десятый год великая Троя падёт под нашим мощным ударом. Вот, сказал Одиссей, девять лет мы уже здесь, недолго осталось, наша победа близка, скоро-скоро Илион будет разрушен!..

Закричали ахейцы, ликуя.

Нестор потом выступал. Говорил о задачах текущих. Призывал поделиться, как в прежние времена, по родам и племенам, чтобы храбрость была на виду – и вождей, и рядовых ратоборцев.

Вновь обрёл величественный вид Агамемнон, вождь верховный.

Ему возвращается скипетр.

Слово его столь же грозно, сколь и духоподъёмно.

Робким обещан позор, смелым – награда и слава.

Волны с шумом бьются о скалы – так вот и народ отозвался рёвом и гулом.

Скоро началось принесение жертв. Кто кому – многим и разным богам.

Агамемнон зарезал бычка-пятилетку. Готовый выступить незамедлительно, просил Зевса допустить разорение Трои прямо сейчас – до темноты.

Жертву Зевс принимал, но на Трою у него были другие виды. Мог бы и сам догадаться вождь верховный, что в решениях Зевса роль его пока не очень завидна. Трудоёмок успех, куда проще потерпеть поражение.

Каталог кораблей

Перед тем как взяться за перечень кораблей, Гомер снова обращается к музам – и теперь не к одной, а ко всем сразу, – пусть напомнят вождей имена и сколько те судов привели через море в Троаду. Музы помнят о каждом, кто пошёл на войну, – только сказителю так много не надо от их божественной памяти – всего не споёшь, обо всём не расскажешь. Нельзя перечислить всего, хоть десять глоток имей и десятью языками ворочай (так примерно Гомер говорит).