Илион

– Или Прибор разнесет Олимп на миллиард кусков.

Европеец погрузился в молчание. Он видел на вулкане тысячи небожителей. Разумные существа, как ни крути. Жутко не хотелось чувствовать себя массовым убийцей.

– Когда, говоришь, твой самодельный таймер активирует устройство? – осведомился иониец, хотя наверняка знал и сам.

Манмут сверился с внутренним хронометром:

– Через пятьдесят четыре минуты.

И тут на небосводе заклубились черные тучи. Очевидно, боги все-таки надумали спуститься.

* * *

Ныряя в озеро кальдеры на вершине Олимпа, моравек почти не надеялся на спасение. Ему требовалась минутка-другая, чтобы подготовить Прибор, и глубина могла помочь в этом. Так и получилось.

Через восемьсот метров маленького европейца охватило знакомое чувство: вода начала привычно давить на каждый квадратный сантиметр его поверхности. На крутом западном склоне кальдеры обнаружился удобный выступ, чтобы передохнуть, закрепить таинственное устройство и сделать все, как нужно. Бессмертные почему-то не стали преследовать беглеца: может, не любили плавать, а может, наивно полагали, будто бы лазерная пальба и микроволновые излучения способны уничтожить противника под водой, – Манмут не особенно задумывался.

Раз уж не догадался смастерить пульт дистанционного управления вовремя – что ж, придется исправлять оплошность, решил он и, включив нагрудные лампы посреди непроглядной толщи волн, взялся за дело. Деталей под рукой не оказалось, поэтому бывший капитан принялся буквально отрывать их от себя: пожертвовал запасным радиоприемником, с помощью напульсного лазера приварил к пластине пульта один из четырех своих аккумуляторов, внешний хронометр и сенсор, срабатывающий от прикосновения (на случай, если враги доберутся до Прибора).

«Пусть только заявятся фальшивые божки – запущу эту штуку собственными руками», – мрачно размышлял моравек, сидя на каменном уступе в темной глубине озера. Впрочем, самоуничтожение не входило в его планы. Что же, так и торчать под водой до ночи? Нет, ведь Хокенберри дал слово квитнуться назад и забрать его, а значит, стоит подождать. Манмут очень хотел снова увидеть Орфу, поздравить с успешным завершением миссии…

Интересно, глупые боги до сих пор обрушивают ярость и палящие лучи лазеров на ни в чем не повинную озерную гладь, заставляют ее бурлить, точно уху в котле? Маленький европеец вполне по-людски захихикал.

Однако назначенная минута приближалась. Человек обещал вернуться. И, как ни странно, сдержал слово.

– Опиши мне Землю, – сказал иониец, паря над зеленым утесом. – Мы ведь правда на Земле?

– Несомненно, – подтвердил Манмут, который привязал к левитационной упряжи друга веревочку и теперь без усилий «вел» его за собой. – Размеры Солнца, притяжение, атмосфера – все совпадает. Растения и обитатели выглядят в точности как на фотографиях, голограммах и видеозаписях из наших с тобой банков памяти. Хотя, сдается мне, здешние мужчины и женщины состоят в самом элитном клубе здоровья нашей системы.

– Неужели такие красавцы? – громыхнул краб.

– Для людей – да, насколько я понял, – неуверенно произнес любитель Шекспира. – Один лишь Хокенберри действительно похож на заурядного землянина.

– И ты полагаешь… – начал Орфу, но собеседник перебил его:

– Ш-ш-ш-ш-ш! Ахиллес обращается к своим и троянским ратям.

Над полем битвы продолжали сгущаться чернильные тучи.

– Ты понимаешь каждое слово?

– Ну да. Ты снабдил меня отличными словарями. А самые цветистые из проклятий и бранных выражений вообще не требуют перевода.

– И далеко его слышно без громкоговорителя? – съехидничал иониец.

– У нашего героя луженая глотка и стальные легкие. Это я иносказательно. Голос разносится от моря и до стен Трои.

– О чем речь?

– Да, мол, чихал я на вас, Олимпийцы… тра-ля-ля-ля… Дескать, исход войны решит последний бой, которого и жду я всей душой… бла-бла-бла…

– Постой! – вмешался краб. – Прямо так и сказал, как в «Макбете»?

– Нет, это вольный перевод.