Илион. Город и страна троянцев. Том 2

Этот образ жизни, конечно, делает их подверженными другим заболеваниям, особенно простудам, и они были насущной проблемой как раз тогда, когда я был в Троаде, – в течение всего апреля месяца. Хотя дни по большей части были теплые и иногда даже жаркие, температура ночью часто падала до 10 °C и ниже; быстрая перемена происходит на закате. В то же самое время преобладает сильный ветер, и в особенности холодный морской бриз. При таких обстоятельствах нечего дивиться катарам и пневмониям. Самый серьезный случай пневмонии, который мне пришлось видеть, был у мужчины, который провел в поле ночь без укрытия. Однако ни один из этих случаев не закончился летальным исходом. Вполне возможно, что некоторые случаи чахотки (ко мне попало несколько очень тяжелых пациентов) должны быть приписаны той же причине. Мой организм не смог выработать иммунитета против чахотки.

Заслуживает особого внимания то, что я не встретил случаев острой экзантемы, если только к ним не причислять рожистые воспаления. Я не видел ни оспы, ни скарлатины, ни кори. Возможно, не слишком частое общение с внешним миром препятствует распространению этих заразных болезней. Тем не менее замечательно, что на континенте встречаются такие свободные от них места. Что касается рожи, то я видел очень тяжелые случаи: самый тяжелый был у пожилого мужчины, у которого одновременно на лице была рожа и на обеих руках и предплечьях большие розеолярные опухоли при высокой температуре. Он также выздоровел.

Другие заразные болезни, кроме кожных, тоже редко встречаются. Я видел только один случай сифилиса (третичный сифилис) у иностранного рабочего. Иногда я видел чесотку; опоясывающий лишай встречается у детей, но в легких формах.

Очень большое число больных искали лечения от хронических заболеваний, которые уже отступили, но были вылечены не полностью; особенно это касается хронических глазных и ушных болезней. Я удалил ушной полип; но что касается остального, я мало что мог сделать, кроме того, что по поводу глазных болезней я списался с доктором Мюлигом, врачом из великолепного немецкого госпиталя в Константинополе, с просьбой принять этих больных. Случаев хирургии было мало; но, с другой стороны, было достаточно много хронических нервных болезней, особенно спазмов и параличей. Среди наиболее частых кожных болезней я могу упомянуть замечательный случай ichthyosis cornea palmaris.

Наконец, особенно интересен для меня был случай с маленьким мальчиком, страдавшим геофагией. Это был ребенок лет семи, с несколько опухшим толстым лицом. Брюшная полость была довольно выпуклой, хотя я не мог почувствовать в ней никакой опухоли, и слизистая оболочка рта была совершенно анемической. В сосудах шеи был громкий анемический шум. Хотя он был сыном пастуха, который каждое утро привозил нам великолепное свежее овечье молоко, и у него была возможность побаловать себя такими же деликатесами, он тем не менее «с тех пор, как начал ходить» предпочитал есть землю, то есть самую обычную землю, состоящую из известковой глины, которая образует почву пастбища. Раньше он, как говорили, выглядел здоровым, но теперь он мал и слаб для своего возраста. Его родители заявили, что тщетно пытались отучить его от этой склонности. Вылечил ли его порошок железа, который я дал им, не знаю.

В общем и целом я не могу пожаловаться на результаты моей медицинской кампании. Больные были послушны; и, даже когда я шел совершенно вопреки их привычкам, они готовы были согласиться со мной. Шлиман с энтузиазмом пишет мне из Илиона (10 мая): «Все Ваши больные в Калифатли полностью выздоровели, и, благословляя Вас, они восклицают:

Гектор, которого Трои сыны величали, как бога!»[416*]

В то же самое время он рассказывает следующую историю, которая характерна для Востока и показывает, как возникают мифы. Для геологических изысканий почвы Троянской долины я приказал выкопать яму в окрестностях Калифатли в древнем русле реки. Поскольку времени у меня было мало, я отправил туда двух рабочих и велел им копать, пока они не доберутся до воды. Тем временем я съездил со своим заптиехом (жандармом) к Ужек и Бесика-Тепе, но там меня так задержали, что я вернулся на место только после заката. Поскольку для меня это было важное дело, я велел слугам зажечь спички, внимательно осмотрел яму и взял немного выкопанной земли. В последующие дни я возвращался туда несколько раз и исследовал состояние земли. Это, очевидно, вызвало любопытство местных жителей, которые не понимали, зачем все это делается. Под датой 4 июня Шлиман пишет мне из Трои: «Ваши раскопки в русле Калифатли деревенские жители с почтением обвели каменной стеной; великая чудодейственная сила приписывается источнику, который Вы там отрыли: его называют (источник Доктора), и все крестьяне берут оттуда воду».