Илька из Закустовки (СИ)

— Хорошо бы к дням Морозника уже все получилось. Вот бы веселье было!

Похоже, крылатый «племянничек», в отличие от своих приятелей, знал гораздо больше, но сведения разглашению не подлежали.

Пустошник, смотревший, как за комендантшами закрывается дверь столовой, повернулся к разглагольствующему Тимону:

— И чего ты развалился? Ты же знаешь про эйши! Если все подготовил, то надо скорее начинать! Хотя, зная тебя, сомневаюсь, что все пройдет гладко и придет приличный дух, а не недавно почивший алкаш-попаданец, как тогда.

— Все путем. — Тимону, видимо, и самому было интересно, что случилось со скорпионом Шатоса. — Розовых свечек не брал. Погнали, что ли. Там два портальных перехода, и еще пехом топать полчаса.

Фшен сорвался с места, подхватив не успевшего прожевать бутерброд Дерека, за ним, подмигнув Ильке, взвился на призрачных крыльях недофей, а следом неторопливо, забрав со стола облюбованный сэндвич, потопал Винни.

Ильмара растерянно огляделась. В преподавательском секторе за некромантским столом остались только она и Нарьян, не считая дрыхнувшей колючей тушки Шуршегрема. Причем Хмышов выглядел довольно странно. Парень таращился в сторону двери, куда ушли остальные, и его глаза были круглые, как у охохушки.

Впрочем, оглянувшись, Илька и сама замерла, открыв рот.

Глава 20. О компании и учебе

Вечером у себя в комнате, спрятавшись в ванной, Ильмара рассказывала проспавшемуся метаршиглу о том, что он пропустил. Девушка как раз дошла до момента феерического появления Гульсии, когда из комнаты отчетливо раздалось протяжное и приглушенное закрытой дверью:

— Я-а-а… я-а-а…

— Э-э-э… это что было? — Грема насторожился и встопорщил иглы. — Может, меня из комнаты пришли выгонять? Говорили же, что домовой тутошний мне отдельное жилье организует. Но почему такими звуками гонят? Или это, наоборот, считается призывом нечисти? Я на такое точно откликаться не собираюсь!

Ильмара, заинтригованная не меньше Шуршегрема, приоткрыла дверь и заглянула в комнату. В полумраке помещения, где только рядом с ее кроватью горел магический шарик-ночник, никаких посторонних не наблюдалось, да и звук прекратился. Она уже было хотела опять закрыть дверь, но тут от кровати соседки опять раздалось:

— Я-а-а… я-а-а…

К великому Илькиному облегчению, когда она после всех приключений и знакомств этого дня вернулась в комнату, Эрлена уже спала. Саю Мелюзянская, натянувшая на глаза маску для сна и капризно надувшая губы, выглядела безобидно и даже миленько. Мешать ей спать, а тем более разбудить стервозину им с Гремой не хотелось, и они спрятались в ванной.

— Эй, ну чего там? — Метаршигл, которому было ничего не видно, поскольку Илька торчала в дверях, загораживая обзор, требовательно подергал ее за подол ночной рубашки, в которую она уже успела переодеться. — Это за мной?

— Нет. — Ильмара высвободила ткань из цепких лап питомца и порадовалась ее зачарованности от порчи. Свежи еще были воспоминания о размахренном подоле новенькой, всего разочек надетой юбки. — Это Эрлена. Мне кажется, она так храпит или сопит, в общем, издает эти звуки во сне.

— Я-а-а… я-а-а… — словно подтверждая ее слова, опять раздалось из угла, где спала саю Мелюзянская.

— Вот зазнайка, даже во сне якает, — фыркнул Грема. — Так что там с Гульсией-то? Чего вы с Хмышовым на нее в столовой вытаращились?

Ильмара опять прикрыла дверь, мысленно пожелав Эрлене заснуть покрепче и перестать издавать звуки.

— Дело даже не в самой Гульсии, хотя то, что она пришла в розовом комбинезоне, уже произвело эффект на всех, кто в это время был в столовой. Боевичка в розовом! — Илька всплеснула руками. — Вот чем она думала? Красный, бордовый, оранжевый — еще куда ни шло, но розовый…

— И чего? — Сев на упитанный зад, колючий повернул голову боком, как птичка, и посмотрел на хозяйку одним глазом через монокль. — Розовый тоже цвет боевого факультета, просто до сих пор у боевиков были другие предпочтения. Нормальный цвет для девушки, и ты сказала сама, что не в нем дело.

— Вот именно! Наша Гульсия притащила с собой змеелюда. Длинного, тощего, как соломинка, парня с бирюзовым кожаным гребнем на голове и в белоснежном комбинезоне целителей. Эта малышка тащила его к нам за руку, как буксирчик — вставший дыбом срубленный ствол. Я не представляла даже, что у нее может хватить решимости не просто подойти к кому-то из этого народа, а схватить за руку и привести к нам знакомиться.

— Да ты что? И когда она вдруг успела так осмелеть? — озадачился Шуршегрем, вспоминая говорливую, но все время смущающуюся и робеющую толстушку. — Может, змеелюду нужна была помощь или его тощий вид вызвал у Гульсии желание спасти его от голодной смерти? Сильно тощий был змеелюдский заморыш?

Аккуратно завязывая заплетенную на ночь косичку тесемкой, Ильмара хихикнула.