Иллирия (СИ)

- Довольно, Ремо, - остановил его Вико, перестав улыбаться и заметно сгорбившись, точно силы его покинули окончательно. - Не стоит тебе принуждать Годэ говорить мне правду, которую я и без того знаю. Да, ей не место рядом со мной, и она верно угадала, что я тут же отпущу ее, как только она этого пожелает, тем более, что находиться рядом со мной ей будет крайне опасно. Не пытайся заставить меня чувствовать обиду, а ее - вину. Я пришел сюда, полностью сознавая, что продаю и что покупаю...

От этих слов мне было больно, точно мне вновь отвешивали пощечины. Ремо был прав - я и в самом деле не знала, смогла бы принять Вико Брана, забыв о том, что я слышала о его прошлом. Я испытывала благодарность к нему, сочувствие и жалость, но, как и прежде, ясно сознавала, что мы слишком поздно встретились для того, чтобы нас не разделяло безжалостно наше прошлое. Мне нечем было отблагодарить Вико. Однако пьянящие мысли о свободе, о бегстве из дома Альмасио заставляли меня согласиться с той ценой, которую он платил за мое освобождение. Осознание этого наполняло меня отвращением к самой себе, но ничего больше я не хотела так, как покинуть Иллирию.

- Господин Ремо, я умоляю вас!.. - первый раз я просила о чем-то своего мужа. В тот момент мне казалось, что судьба моя висит на волоске, и это заставило меня забыть о том, что его нельзя никогда ни о чем просить. - Прошу вас, отпустите меня! Я знаю, что вам безразлично то, что я несчастна с вами, что мне нечем дышать в вашем доме... Но вас ведь более всего оскорбляло то, что я сделала выбор не в вашу пользу, и этого вы мне простить не могли. И вот, теперь вы видите, что у моих неблаговидных поступков не было той подоплеки, что особенно глубоко ранила вашу гордость!.. Смилуйтесь надо мной и прогоните прочь. Не раз уж вы были ко мне куда добрее, чем я этого заслуживала, и оттого я сейчас молю вас, а не молчу... Злая судьба заставила нас повстречаться друг другу на беду - не стоит ли просто вычеркнуть из памяти этот эпизод и начать все заново, точно не было никогда в вашей жизни Гоэдиль Эттани?..

Произнося эту сбивчивую речь, я, сама не заметив того, упала на колени и подползла почти к самым ногам Ремо, равнодушно слушавшего мои слова. Все мое внимание было сосредоточено на глазах мужа, где я надеялась прочитать ответ на свои просьбы, и когда Орсо, также торопливо шагнувший к господину Альмасио, оттолкнул меня, от неожиданности я едва не упала. Краем глаза я заметила, как подался вперед Вико, желая помочь мне подняться, но я боялась, что решение господина Альмасио может измениться под влиянием любой мелочи, и оттого резко отшатнулась, торопясь подняться на ноги самостоятельно. Конечно же, так никогда бы не поступила любящая женщина, и я знала, что это ранило Вико больнее, чем все слова господина Ремо.

- Отец, - с горячностью воскликнул Орсо, так же упав на колени перед Ремо, как и я несколькими минутами ранее, - во имя господа нашего и всех святых, отдайте ему проклятую шлюху! Эта купчая выбьет зубы старому Брана куда эффективнее, чем целая армия наемников! Избавьтесь благодаря одному лишь слову от гнили, поразившей наш дом, и от такой же гнили, разъедающей все наше государство! Да, сделка с Брана - это ниже нашего достоинства, но нас поймут!.. Мы спасали тиару от бесчестного мерзавца, с которого сталось бы продать ее еще кому-нибудь. Никто не упрекнет вас! Пусть эти грязные подлые крысы бегут из Иллирии. Их ждут лишь позор и презрение везде, куда бы они ни подались, и подохнут они в той же мерзости, в которой жили...

- Господин Ремо... - снова попыталась я обратиться к мужу, когда Орсо запнулся, но мне пришлось умолкнуть, поскольку Ремо Альмасио изменился в лице столь пугающим образом, что язык мой сам по себе онемел, а ноги сделали несколько шагов назад. Точно то же произошло и с Орсо.

- Ни слова более, - глухо промолвил он, глядя на нас с одинаковым презрением. - И моему сыну, и моей жене нужно учиться держать язык за зубами, пока они живут в моем доме.

Орсо побледнел от унижения, но смолчал, я же стояла, сжимая кулаки от отчаяния, ведь понимала, что мои мольбы окончательно все испортили. Встав на колени перед Ремо, я разрушила хрупкую преграду, позволяющую мне до сих пор сохранить остатки человеческого достоинства. Не зря Ремо так добивался этого - я отчетливо чувствовала, что между нами в один миг все изменилось, ведь я покорилась его воле.