Иллюминаты. Ловушка и заговор

Согласно обнаруженным документам, к моменту своего исчезновения орден насчитывал ложи в следующих местах: Мюнхен, Гессе (несколько), Ингольштадт, Бухенвертер, Франкфурт, Монпельяр, Эхштедт, Штутгарт (3), Ганновер, Карлсруэ, Брауншвейг, Аншрах, Кальбе, Нойвид (2), Магденбург, Менц (2), Кассель, Польша (несколько), Оснабрюк, Турин, Веймар, Англия (8), Верхняя Саксония (несколько), Шотландия (2), Австрия (14), Варшава (2), Вестфалия (несколько), Дюпон, Гейдельберг, Кузель, Манхейм, Трев (2), Страсбург (5), Э-ля-Шапель (2), Спире, Бартшид, Вормс, Гаренберг, Дюссельдорф, Швейцария, Рим, Кельн, Неаполь, Ганнибал, Бонн (4), Литва (несколько), Анкона, Курляндия (несколько), Флоренция, Франкендаль, Франция, Эльзас (несколько), Голландия (несколько), Вена (4) и Дрезден (4).

Жан Байло совершенно справедливо утверждает[71]:

«Общество иллюминатов было крошечным и просуществовало недолго, но, будучи влиятельным, оно, тем не менее, сыграло значительную роль в истории идей и политике Германии и Европы».

В 1784 году курфюрст Баварии запретил все тайные общества на территории страны. Некоторые просвещенные предстали перед судом и были осуждены на более или менее длительное заключение. Так как Вейсгаупту пришлось покинуть кафедру в Ингольштадте, он уехал в Готу, где получил титул придворного советника от правящего там герцога. Он провел остаток своей жизни исключительно за научной работой. Он умер 11.12.1822, в 74 года. Вейсгаупт оставил следующие труды (на латыни и французском): Jus civile privatum et determination iuris Boici, Ингольштадт, 1773, в двух томах; Doutes sur les idées de temps et d’espace de Kant, Нюрнберг, 1786; Histoire complète des persécutions faites aux illuminés en Bavière, там же, 1786; Description pittoresque de l’ordre des illumines, avec leurs statuts, Лейпциг, 1788; Histoire des progrès de l’humanité, Nuremberg, 1789, 2 тома. in-8°; De la vérité et de la perfectibilité morale, Ратисбон, 1793–1797, 3 тома. in-8°; Sur l’esprit allégorique dans l’antiquité, ib. 1794; Pythagore ou l’Art secret de gouverner le monde, Франкфурт, 1795; Sur le matérialisme et l’idéalisme, Нюрнберг, 1798; La lanterne de Diogène, Ратисбон, 1804; Matériaux pour server à la connaissance du monde et des hommes, Гота, 1809 и 1881,2 тома in-8°; и др.

АНАЛИЗ ВЕЙСГАУПТИАНСКОГО МЕТОДА

Мы уже говорили об образце, которым вдохновляется основатель иллюминатов. Он регулирует внутренние процессы (обязанности, доносы и т. п.) в соответствии с политикой ордена. В то же время он заимствует некоторые самые общие вещи в иных тайных обществах, адаптируя их для своих целей. Среди таких элементов — тайное использование шифра, подходящего для записи некоторых терминов.

Когда нужно выразить какие-то тайные намерения, используется внутренний шифр, бессмысленный и полностью детский, не имеющий ничего общего с настоящей криптографией. Не кажется убедительным объяснением, что использование шифра сводилось к карнавалу и игре членов общества в таинственность, или, возможно, к — если их принимали за дураков — внушению им идеи об их важности, об их праве быть посвященными в важнейшие таинства. Смысл использования псевдонимов или «имен пера», которые предлагались публике (для публики «Азорин», в личных беседах — «Мартинес Руиз») заключался в том, чтобы оградить членов общества от назойливости посторонних, равно как и от их лести и критики. Для общества, якобы тайного, объяснение шифра должно быть приблизительно таким же, как и в религиозных орденах. Фон Книгге, вероятно, назывался Филоном, потому что его вступление в орден равнозначно смерти и воскресению, и, вновь рожденный, он получит другое имя, Филон, которое, если делать все по правилам, непременно должно нести в себе глубокую символику… То же самое относится и к шифровке названий месяцев (как это практиковалось во времена Французской революции)[72]: речь идет о новом времени. И так — во всем.

Пример шифра такого рода — нижеследующее письмо А. Вейсгаупта, которое нам помогут расшифровать ключи, представленные в Приложении I. Это лишь одно из подобных писем, и мы выбрали именно его только потому, что оно короткое. Письмо гласит: