Иллюстратор

Ботис, вернее, то, что от него осталось в этом мире, тщательно следит за каждым взмахом Кисти, глаза его светятся радостным блеском вперемешку с нетерпением. Но змею невдомек, что я уже решил – нам с ним не по пути, не бывать нам вечными странниками, слугой и хозяином тоже не бывать. И я, как никогда, убежден в верности принятого решения.

Откладываю Кисть в сторону – она по-прежнему освещает все вокруг. Голова змея поворачивается в направлении моего движения, но его туловище, ставшее эфемерным контуром, более не способно следовать за мной. Я беспрепятственно продвигаюсь в глубь расщелины и поднимаю с земли копье, приближаюсь к Ботису – к его одиноко подвисшей в воздухе голове.

Демон злобно шипит, беспомощно рассекая раздвоенным языком атмосферу:

– Ты не посмеешь! Ты разве не помнишь – вход завален! Тебе не выбраться отсюда! Убьешь меня – подохнешь здесь голодной смертью!

Глаза змея пылают яростью, а еще в них читается страх.

Аурелие застывает в изумлении, не выпуская из рук глиняный сосуд. «Держи его крепче», – думаю я. Замахиваюсь… Быстрое точное движение, направляющее копье меж пары выпученных змеиных глаз, отвратительный хруст змеиного черепа, которому через мгновение суждено быть расколотым, – бесславный конец демона Ботиса на этой земле предрешен… но, возможно, и наш с Аурелие конец, если я окажусь не прав и задуманное неосуществимо.

Аурелие встречается со мной взглядом и, начиная понимать идею моего плана, спешит непослушными руками вывернуть пробку из сосуда, но слишком поздно – я уже рядом, с силой стискиваю ее запястья и, когда хрупкие пальцы разжимаются, подхватываю падающий сосуд.

– Элементал мой по праву! Я все отдала за него! Верни сейчас же! – выкрикивает Аурелие, безуспешно пытаясь вырвать сосуд из моих рук.

Будь у меня голос, я бы ответил, что мне не нужны знания, которые дает элементал, никакие, кроме тех, что укажут способ выбраться из этого каменного склепа. Как сказал демон: «С ним ты найдешь путь на волю». Но найти его должны мы вместе. Я не собираюсь присваивать себе элементал, как бы это сделала моя бывшая подруга, – я собираюсь его поделить. Будь у меня голос, я бы объяснил, но голос у меня отнят, и я могу только действовать, безмолвно и уверенно осуществляя план.

Отвинчиваю пробку – раздается громкий хлопок, из отверстия просачивается легкий дымок с запахом плесени. В сосуде жидкость. Пробую ее на язык – горячая, но не обжигающе (демон не обманул, он действительно собирался сдержать слово и остудил вещество). Не церемонясь, делаю глоток. Аурелие укоризненно глядит на меня, в глазах ее отпечаток досадной обиды и ускользающей надежды. Опустошаю около половины сосуда, делаю это быстро, подсознательно уверенный в том, что такой напиток не следует смаковать. Аурелие, совсем было отчаявшаяся, уже не наблюдает за мной и вздрагивает от неожиданности, когда я дотрагиваюсь до ее плеча, чтобы протянуть вожделенный сосуд. Недоверчиво, с подозрением она вглядывается в меня, перемещая фокус внимания на початую емкость. Я киваю в подтверждение того, что она правильно истолковала мой жест, и улыбаюсь ей с нежностью, почти как раньше. Она трясущимися руками берет сосуд и начинает поглощать жидкость быстрыми большими глотками, пока не осушает все до дна, затем, словно лишившись последних сил, роняет опустошенный сосуд на землю.

Так мы и сидим напротив друг друга в золотистом полукруге света, идущего от волшебной Кисти, которую я держу в руке. Мы, замурованные средь каменных колонн горной расщелины, смотрим друг другу в глаза в поисках искры надежды на то, что скоро кому-то из нас, а возможно, обоим сразу откроется истина. Создатель мира раскроет перед нами древние карты, и наступит просветление, постижение всех высших знаний, и выход найдется сам собой, да и мало того, проблема нашего заточения окажется сущей безделицей в потоке вселенской мудрости, который снизойдет на нас.

Но долгое время ничего не происходит, разве что с каждой минутой становится прохладнее, и холод исходит от колонн, камни которых незаметно укутались в синее покрывало инея. Я вижу, как Аурелие дрожит всем телом. Присаживаюсь ближе, обнимаю, чтобы согреть ее. И без того холодные пальцы совсем заледенели, сжимаю их в ладонях, не отпускаю и думаю про себя: «Что бы там ни было, я благодарен судьбе за нашу встречу и за это мгновение, когда я чувствую себя по-настоящему нужным и живым, пускай и на пороге смерти».

А холод с каждой секундой проникает глубже, становясь нестерпимым, затуманивая разум, и начинает мерещиться, что каменистые стены расщелины, переливающиеся в свете Кисти под тонким слоем инея палитрой цветов от бледно-серебристого до ядовито-фиолетового, начинают сдвигаться, плотным кольцом обнимая нас, пленников каньона.

Аурелие в испуге вскакивает, и я понимаю, что это не обман одурманенного разума – это происходит на самом деле. Скалы, закованные в кандалы инея, под угрожающий скрежет горных пород с неумолимой скоростью движутся прямо на нас.