Иллюзии

– Истребление. Людей сейчас достаточно много, чтобы они могли оказать определенное сопротивление, но не победить. Погибнут сотни тысяч, а может, и миллионы, также будут жертвы и среди нас. Этого не нужно ни нам, ни вам. Ты согласен?

Я пожал плечами.

– Мне никогда не нравились войны. Хотя иногда отстаивать свои права все же стоит, – добавил я про себя.

– К этим неразумным, легкомысленным, тщеславным глупцам присоединилась моя дочь, дав им огромное преимущество. Уверен, она сделала это, чтобы позлить меня.

– Она хотела, чтобы я убил вас. Это уже немного больше, чем «позлить».

– Значит, ты видел ее. Это она послала тебя?

Я запнулся, сообразив, что выдаю информацию, не получив гарантий. Но если Адар решит убить меня, то сделает это в любом случае. Поэтому мне ничего не оставалось, как отвечать.

– Да.

– Я так и думал. Ведь сам ты бы никогда не нашел это место, и уж тем более не смог бы попасть внутрь города. Тали иногда не осознает, что делает. Увы, она не совсем здорова.

– Мне она показалась вполне вменяемой.

– Не будем об этом. Я хочу вернуть ее домой.

– И что дальше? Наказать?

– Наказание, безусловно, будет, но она была и остается моей дочерью, единственным ребенком, которого я имею. Помоги мне вернуть ее, и взамен я дам тебе шанс проявить себя в качестве моего «твата», личного охранника.

– А если я не хочу быть личным охранником?

– Сможешь уйти. Конечно, я не смогу гарантировать твою безопасность… Заговорщики, возможно, найдут тебя и отомстят. Кроме того, ты не получишь ответы на свои вопросы. Их у тебя много, верно?

– Вы не можете послать кого-то найти ее? С вашими возможностями?

– Она умеет прятаться. Мы не можем ее найти.

– А я – тем более. Я не знаю, где она. Тали сама находила меня, когда ей было нужно. Но, пожалуй, у меня есть одна мысль. Тали планировала вернуться, когда дело будет сделано. Если она решит, что план сработал, то сама придет к вам.

– Ты предлагаешь создать иллюзию?

Губы Адара тронула слабая улыбка, а у меня поползли мурашки по спине, настолько зловеще это выглядело.

Питомец

Зал был круглым, стены соединялись со ступенчатым потолком сплошной прозрачной панелью, которая заменяла окна днем, а вечерами освещала помещение вместо ламп. Я не знал, что за материал может обладать всеми тремя свойствами, – быть невероятно прочным, прозрачным и светиться в темноте. Конечно же, центральную часть зала отделяли колонны. Я уже понял, что «девоны», как они себя называли, питают к колоннам слабость.

В ночь, когда я пришел убить Адара, он собрал экстренное совещание. Советники – такие же, как и он, властные и холодные, – разработали план и воплотили его в жизнь. Адар оказался при смерти – на время, конечно, пока Тали не появится в пределах Явина. Меня продержали все это время в комнате, где было все необходимое. Еду приносили три раза в день и даже предоставили несколько книг, чтоб я не умер со скуки. При этом я был пленником и хорошо это понимал. Зато у меня было время подумать.

Адар мог сделать вид, что покушение удалось, и выманить Тали и без моего участия. Либо придумать другой способ.

Адар догадался об участии Тали и, с собственных его слов, знал и других участников заговора.

Мои способности представляли сомнительную ценность в этом странном мире тайных правителей.

Почему Адар оставил меня в живых?

Чтобы позлить Тали?

Или, может, у него появился план, как использовать меня?

Или есть другие причины?

Или все вместе?

Я дал себе слово выяснить это.

Пока же я ломал голову над загадками девонов, Тали пришла в город. Ее окружили «твата», личные охранники Адара, и она стала такой же пленницей, как и я. И вот настал торжественный момент, когда Адар призвал ее огласить свой приговор. Девоны любили патетику.

Меня тоже привели на эту церемонию и поставили недалеко от Адара, так, чтобы Тали могла заметить. Это, видимо, должно было быть наглядным пособием полного провала ее планов.

Когда Тали зашла в зал, она должна была догадаться, что ее план не сработал, но все же видеть живого и невредимого отца было шоком, я понял это по ее застывшему лицу. У всех девонов лица напоминали маски, но Тали отличалась от них, как она сама мне говорила. Дело было не во внешнем виде, не в росте и не в нарушенных пропорциях тела или лица, – отличия шли изнутри. И как бы она ни старалась это скрыть, остальные все равно чувствовали ее отличие. Сейчас, окунувшись в этот холодный мир, я настолько хорошо понимал ее, что даже не мог ненавидеть. Мне ли не знать это чувство, когда в каждом слове и жесте окружающих ты читаешь скрытое (а иногда и не очень скрытое) послание «ты другой, не такой, как все, ты отличаешься». Девоны напоминали глыбы льда, а в Тали горел огонь, огонь ненависти по большей части. На секунду я увидел этот огонь в ее глазах, когда она перевела глаза с отца на меня, а потом быстро опустила голову.

– Отец?

– Ты удивлена, дочь моя?

– Я рада видеть тебя.