Иллюзии

Джиллиан ответила не сразу. С самого начала их отношений она рассказала Чейзу о себе, представ перед ним уверенной в себе женщиной, чего на самом деле не было, — уверенной, опытной и искушенной в житейских делах, что должно было соответствовать ее красивому лицу. Но правда заключалась в том, что она была невинной, неопытной и неуверенной в своих силах. Так почему она не рассказала мужчине, которого полюбила, о том, какая она на самом деле? А потому, что она боялась, что самый блестящий холостяк Голливуда проявит к ней меньше интереса, если узнает, что за красивым фасадом в действительности скрывается застенчивая, ничем не примечательная девушка, какой она всегда и была.

Частично это было так, но, кроме того, ей не хотелось обременять Чейза своими глубоко скрытыми душевными ранами. В первый же день их встречи, когда она увидела в его серых глазах глубокое сочувствие к щенку, которого он спас, она поняла, каким ранимым был Чейз, как откликалось его сердце на мучительные несправедливости мира.

Джиллиан не стала рассказывать Чейзу о своих сердечных ранах, а он, в свою очередь, не поделился с ней тем, что лежало на сердце у него, и все это привело к молчанию, которое в конце концов разъединило их.

И вот у них с Чейзом появилась возможность начать все с самого начала. А почему бы и нет? Когда-то вместе они написали сценарий. Но он оказался неудачным, и их любовь чуть не закончилась крахом. Теперь она этот сценарий перепишет, и у них появится еще один шанс. Разве не так?

— Думаю, что даже тогда Брэд вел себя как старший брат, — наконец ответила она. — Любящий свою младшую сестру, но постоянно подшучивавший над ней. Он говорил, что судьба предопределила мне стать учительницей и старой девой. Это было высказано в шутливой форме, и я не обиделась, потому что всегда мечтала учить детей.

— Значит, тогда ты ни с кем не встречалась?

— Нет.

— Ты пыталась забыть мужчину, с которым рассталась?

— Нет. Я действительно ни с кем не встречалась. — Она смело встретила заинтересованный и удивленный взгляд серых глаз. — Раньше я никогда не говорила тебе об этом, Чейз. Мы решили, что бессмысленно обсуждать наши прошлые увлечения, но я дала тебе понять, что у меня были другие мужчины, хотя их и не было.

Она внезапно помолодела, словно вернувшись в тот памятный июньский день, когда его брат влюбился в нее, и выглядела такой невинной.

— Я не знал, что ты была девственницей? — Чейз услышал голос — чей? — который прозвучал нежно.

— Нет, — мужественно призналась она, и ее щеки порозовели.

«Почему нет? Почему у Джиллиан никогда не было серьезных отношений с мужчинами? И почему она утаила эту правду, так же как и правду о своей девственности от Чейза Кинкейда?» Эти вопросы сверлили мозг Чейза, но тут же невольно всплыла и другая мысль: судя по всему, его брат был опытен в сексуальном плане, иначе Джиллиан совсем по-другому говорила бы о нем.

Заметив, что Чейз забеспокоился, Джиллиан поспешно добавила:

— Ты был очень нежен.

Ее замечание вызвало у него вздох облегчения. Но как заметила Джиллиан, даже проблеска тех воспоминаний, которые были для нее такими чудесными и незабываемыми, не появилось на его лице. Ей пришлось смириться с тем, что Чейз не помнит первой — да и последующих тоже — интимной близости. И у нее вдруг появилось ощущение, что она рассказывает подробности своей жизни совершенно постороннему человеку. Стараясь уйти от этой болезненной темы, Джиллиан произнесла:

— Во всяком случае, в тот июньский день Брэд настоял, чтобы я составила ему компанию на один из самых, что называется, ослепительных голливудских свадебных приемов.

— И ты была ослеплена?

«Говорить только правду, — напомнила себе Джиллиан. — На этот раз ты скажешь ему правду». Ее розовые щеки расцвели красными розами, и она тихо ответила:

— Только тобой.

— А я тобой. — Это был не вопрос, а утверждение, потому что Чейз знал, что его брата ослепила воплощенная невинность среди развращенных представителей американской аристократии.

— Ну… — Джиллиан смущенно улыбнулась. — Да, так оно и было. Позже ты мне сказал об этом. Тогда мне казалось, что ты был просто благодарен мне за то, что я не подшучивала над тобой по поводу спасения Энни или из-за того, что к твоему смокингу прилипла ее шерсть.

— А кто подшучивал надо мной? Брэд?

— Брэд и другие, правда, дружелюбно.

— А ты нет?

— Нет. Я считала, что ты поступил чудесно, и еще более чудесным было то, что ты не побоялся сказать об этом и не возмущался тем, что с ней плохо обращались. Когда ты позвонил ветеринару и узнал, что щенок здоров и можно забрать его домой, ты спросил меня, не хочу ли я поехать с тобой, а по дороге домой держать его на руках. — Ее глаза вспыхнули радостным блеском, когда она добавила: — Через семнадцать дней мы поженились.

— В Беверли-Уилшире?