Иллюзии чистого холста

— Я же сказал: давно привык.

Саша снова мысленно выругалась. Заметив выражение ее лица, Марк внезапно рассмеялся:

— И, предупреждая ваш следующий вопрос: стул мне не нужен, стоять проще, чем садиться и вставать.

Саша улыбнулась в ответ, хотя все еще чувствовала себя неловко. Марк довольно шустро скинул с себя куртку и ботинки и прошел в указанном направлении. Саша собралась последовать за ним, но в этот момент в замке повернулся ключ: вернулся то ли Ваня, то ли Войтех, то ли оба сразу.

— Привет. — Это все-таки оказался Войтех. — А ты чего тут стоишь? Меня встречаешь? — Он удивленно приподнял бровь и криво улыбнулся, давая понять, что это шуточная версия.

— Справляюсь с неловкостью, — честно призналась она.

И тут же из комнаты раздался незнакомый Войтеху голос с нотками насмешки:

— У того, кто вам это подарил, так себе со вкусом.

Войтех удивленно замер, скинув с себя только один ботинок, и посмотрел на Сашу.

— Это еще кто?

— Художник, — почему-то шепотом пояснила та. — Я подумала, что нам не помешает мнение эксперта, вдруг мы чего-то не понимаем в этой картине. Это муж моей подруги, Марк Гронский.

Войтех согласно кивнул и наконец разулся до конца.

— Да, это хорошая идея, раз уж у нас есть возможность обратиться к эксперту. Только скажи, какая у нас легенда? Мы говорим о странностях картины или просто хотим узнать художественную ценность?

— Полагаю, стоит сказать о странностях. Толку нам с художественной ценности этой мазни? И так понятно, что никакой.

Если Войтех и собирался что-то ответить, то не успел, потому что из комнаты в прихожую как раз выглянул приглашенный художник. Увидев Войтеха, он посмотрел на Сашу, а потом снова на него.

— У нас будет консилиум или вы тот, кто подарил девушке это произведение искусства?

— Ну, «подарил» — это громко сказано, — улыбнулся Войтех. — Скажем так, я привлек к ней внимание, а вот подарил ее другой. Меня зовут Войтех, кстати.

Он протянул гостю ладонь для приветственного рукопожатия.

— Марк, — тот пожал ее, чуть задержав взгляд на тонкой перчатке, но спрашивать ничего не стал. Вместо этого снова посмотрел на Сашу, теперь уже не скрывая ухмылки. — Весело тут у вас. Ну, рассказывайте, что вы хотите о ней услышать? Про вкус я уже сказал, — он бросил быстрый взгляд на Войтеха, — менять мнение не стану.

Войтех поднял руки, давая понять, что не имеет претензий. Они втроем вернулись в комнату, где на двух стульях их дожидалась большая черно-белая картина. Скользнув взглядом по столу, где остался стоять Ванин ноутбук, транслирующий видеосъемку мастерской Кати, Саша быстро шагнула к нему и захлопнула крышку. Впрочем, Марк уже наверняка увидел трансляцию, когда находился здесь один, но либо принял за непонятный фильм, либо просто оказался слишком хорошо воспитан, чтобы задавать вопросы.

— Что вы чувствуете, глядя на эту картину? — спросила Саша, стараясь лишний раз не смотреть на переплетение темных линий. Хоть сегодня в них уже никто ничего не видел, воспоминания все равно оставались яркими.

Марк остановился в метре от картины и уставился на нее, чуть наклоняя голову то в одну, то в другую сторону.

— Я чувствую, что кого-то сильно обманули, сказав, что это произведение искусства.

— А как же «в искусстве нет запретов»? — не удержалась Саша.

Марк искоса посмотрел на нее и улыбнулся.

— Запретов нет у тех, у кого уже есть имя. Либо кому повезло попасть в волну и подняться на этом. Все остальные должны следовать правилам, как минимум на первых порах. Впрочем, — он вздохнул и снова повернулся к картине, — на взгляд некоторых современных художников, я махровый консерватор, который пишет никому не нужные пейзажи и ничего не понимает в настоящем искусстве. Но я, если честно, даже затрудняюсь определить жанр этой картины. Не то абстракция, не то экспрессионизм. Не то просто кто-то краску на холст разлил.

Саша прыснула, но тут же снова изобразила серьезность.

— Дело в том, что меня эта картина… кхм… скажем так, пугает.

— Пугает? — Марк удивленно обернулся к ней, на этот раз полностью, переставив трость, хотя было видно, что ему это тяжело. Саша сделала себе мысленную пометку выяснить у Риты, что случилось с его ногой, и по возможности предложить какую-то помощь.

— И не только меня, — призналась она.

— Кроме Саши, что-то странное в этой картине увидели еще я и один наш друг, — добавил Войтех. — Причем мы видели это, когда картина… скажем так, стояла в другом месте. Все мы испытывали странное, я бы сказал, гипнотическое воздействие картины. А когда она… переехала сюда, это ощущение пропало. Мы не знаем, то ли дело в том, как падает свет, то ли еще в чем-то… Как вы думаете?