Иллюзии чистого холста

— Тогда подумай еще раз, — посоветовал он. — Когда он вырвется наружу, с ней будешь уже не ты. Лишь твое тело, но не ты. А он не будет ее любить. Потому что не способен любить. И рано или поздно он ее погубит. Никто не сможет ее защитить от него.

— Об этом не волнуйся, — самоуверенно заявил Нурейтдинов с пугающей улыбкой на губах. — С ним я справлюсь.

— Это невозможно.

— Не говори мне о невозможном.

Он снова повернулся к двери, еще пару секунд рассматривал ее, а потом просто очертил руками весь периметр, в конце концов найдя, где она на самом деле закрывается. Замок тихо клацнул, толстые металлические штыри в пазах шевельнулись и покорно отъехали в сторону. Нурейтдинов вошел в хранилище, а Борис Евгеньевич тихо выругался. Он вновь чувствовал себя бессильным, жалким и ничтожным, как всего неделю назад, когда пропала Лиля, а Шеф не захотел тратить ресурсы на ее спасение.

На мгновение у него появилась идея запереть хранилище и попытаться удержать Нурейтдинова там, но он отмел ее. Если он смог войти, сможет и выйти. А разозлить его — плохая идея.

Вскоре Нурейтдинов снова появился на пороге хранилища, крутя в руках Перстень Ангелов, но ни следа торжества в его взгляде Борис Евгеньевич не заметил. Лицо его выглядело скорее сосредоточенным, чем радостным. Да и перстень он не торопился надеть на палец.

— Ты подписываешь и себе, и ей смертный приговор, — предпринял Борис Евгеньевич последнюю попытку. — После такого уже никто не будет против твоего физического устранения. А ей достанется за компанию. Причем до тебя-то они едва ли доберутся, зато на ней отыграются за наше поражение.

Нурейтдинов замер и поднял на него еще более пугающий взгляд, если только это было возможно. Тот инстинктивно отступил назад, уже понимая, что ошибся. Перерезал не тот провод. Оставалось только надеяться, что бомба замедленного действия под названием «Избранник Темных Ангелов» не убьет его прямо сейчас.

Мгновение спустя он оказался прижат к стене, а его горло — сдавлено словно тисками. Он захрипел и попытался вырваться, но тут же замер, когда лицо Нурейтдинова приблизилось к его лицу. Теперь глаза полностью скрывала тьма.

— Только попробуйте тронуть ее. Передай это всем своим людям: если хотя бы один волос упадет с головы Лили, я уничтожу вас всех. Я найду и выслежу каждого члена вашего поганого Общества. И уничтожу вместе с семьями, включая престарелых родителей и новорожденных младенцев, чтобы вы никогда не смогли восстановиться.

— Ты этого не сделаешь, — прохрипел Борис Евгеньевич, скорее убеждая в этом себя.

Тиски, сжимавшие его горло, мгновенно разжались, Нурейтдинов отступил на шаг назад и улыбнулся.

— Хотите проверить? Правда хотите?

За его спиной появился прямоугольник переливающегося света, и он шагнул в него, не оборачиваясь и не дожидаясь ответа. Просто исчез в мгновение ока, оставив Бориса Евгеньевича хватать ртом воздух у открытого хранилища, оказавшегося столь неэффективным.

1 мая 2015 года, 21.32

пр. Науки

Санкт-Петербург

Лиля не торопилась. Она долго лежала в ванне, прислушиваясь к музыке, лившейся из радиоприемника на кухне: Нев включил его достаточно громко, чтобы и ей было слышно. Два раза она подливала себе горячую воду, чтобы не замерзнуть. Когда густая мыльная пена окончательно осела, а кожа на пальцах рук и ног сморщилась, Лиля наконец спустила воду, но после этого позволила себе еще довольно долго стоять под горячими тонкими струями душа, смывая с себя все тревоги и переживания. Она знала, что эффекта не хватит надолго.

Наконец закончив с водными процедурами, она не торопясь вытерлась, накинула тонкий шелковый халат прямо на голое тело и вышла из ванной комнаты.

Тишина в квартире ее сразу насторожила. Радио на кухне продолжало петь песни, но Лиля не слышала никаких других звуков, словно в квартире не было никого, кроме нее. Конечно, Нев мог просто выйти в магазин, заметив, что чего-то не хватает для предстоящего позднего ужина, но она не слышала, чтобы хлопала входная дверь. Может быть, он ушел, пока она была в душе?

— Нев? Ты тут? — позвала она.

Он не отозвался. Лиля заглянула в спальню и на кухню, но они были пусты. Она уже решила, что он действительно ушел, когда в гостиной раздалось едва слышное звяканье стекла, от которого у нее почему-то мурашки побежали по спине. Однако Лиля заставила себя дойти до гостиной и заглянуть в нее.

И тут же шумно выдохнула: Нев стоял у единственного шкафа в этой комнате, в котором хранились не книги, а «парадная» посуда. Судя по всему, он выбирал бокалы.

— Ты чего опять не отзываешься?

Он обернулся и удивленно посмотрел на нее.

— А ты меня звала? Я не слышал.

— Может, тебе слух проверить? — едко предложила она, все еще чувствуя, как в груди колотится сердце.

Он повел бровью и снова отвернулся к шкафу.

— В моем возрасте, вероятно, это будет не лишним, — сдержанно ответил он, заставив Лилю поморщиться.

Ей совершенно не хотелось, чтобы слова прозвучали так. Поэтому она подошла к нему сзади, обняла за талию и быстро поцеловала в основание шеи.