Иллюзии Доктора Фаустино

Оставляя в стороне вопрос о том, справедлива ли эта критика и до какой степени справедлива, доктор не мог согласиться с тезисом о том, что если частная собственность приобретается путем грабежа, насилия и обмана, то исправление этого зла должно осуществляться теми же методами, то есть обманом или насилием, учиняемым большим коллективом в лице государственной власти или бандитской шайкой. Хоселито Сухой был сторонником этого тезиса и придавал слишком расширительное значение старой пословице «Украсть у вора – благое дело». Опираясь на эту сентенцию, он утверждал, что не только не совершает ничего преступного, но, напротив, творит акты милосердия. Действительно, Хоселито грабил только богатых, изымая у них то, что казалось ему излишним, и оставляя необходимое. Он щедро раздавал милостыню, помогал нуждающимся, делал пожертвования на нужды церквей и храмов, то есть поступал как добрый христианин. Он был убежден, что крадет у воров. Его сподручные так и говорили во время ограбления: «Сдавайся, вор, и раскошеливайся!» Он утверждал, что чрезмерное богатство толкает людей к праздности – матери всех пороков, плодит тунеядцев, вводит во множество грехов. А раз так, то, изымая излишки, он способствует улучшению нравов и открывает перед ограбленным дорогу к добродетели.

После этой апологетики своего ремесла Хоселито перевел разговор на положение дел семьи Мендоса, которое было ему хорошо известно. Он обрисовал его в самых мрачных красках и под конец сообщил доктору свежие новости, полученные от лазутчиков и от друзей в Вильябермехе: о мести Роситы и об угрозе распродажи имущества.

Трудно описать гнев и боль дона Фаустино, когда он узнал эти печальные новости.

Живо представив себе огорчения и страдания матери, он не мог сдержать слез.

– Черт возьми! – воскликнул Хоселито. – Вы плачете? Сильный мужчина не должен плакать, он должен мстить. Я помогу вам. Не ждите от людей поддержки. Порвите с прошлым. Объявите всем беспощадную войну. Не вы первый из дворян встанете на наш путь. Одно решительное слово – и вы здесь хозяин. Через пару дней мы будем в Ла-Наве и, если хотите, устроим такую катавасию, что почтенный ростовщик запомнит нас на всю жизнь: разобьем кувшины и бочки с вином и маслом, перережем скот. А можно спалить и все имение.

Доктор Фаустино решил нарушить зарок молчания и сказал:

– Хоселито, у каждого человека свой образ мыслей и свои способы действия. Я не хочу осуждать ваши поступки, но должен заявить, что я и думаю, и поступаю иначе, чем вы. Ростовщик-нотариус требует то, что принадлежит ему по праву, и, следовательно, не совершает в отношении меня никакой несправедливости. Мне не за что ему мстить. Даже если моя мать умрет от горя, то и тогда я не могу считать его причиной смерти. Я один во всем виноват. Я обязан был предвидеть такой конец.

– Мне больно вас слышать, сеньор дон Фаустино, – возразил Хоселито. – Я не вправе обижать своего пленника, но не могу удержаться от искушения, чтобы не сказать: вы слишком мягкотелы. Это удобно: сделать вид, что тебя не оскорбили, и тем самым избежать опасности, связанной с осуществлением мести. Вы правы: когда за оскорбление не мстят, его скрывают.

Кровь бросилась в голову дона Фаустино, он забыл, что Хоселито вооружен и что по одному его слову доктора здесь могут прикончить.

– Черт возьми! Я ни от кого не намерен терпеть оскорбления, а тем более от вас! Вор всегда думает, что и другие тоже воры. Неужели вы думаете, что если я в отчаянном положении, то могу вступить на тот гибельный путь, по которому идете вы? Повторяю: нотариус поступает по праву, меня он не оскорбляет, и хватит об этом! Нотариус – низкий человек и поступает низко, но меня он не оскорбляет.

В первый момент Хоселито готов был размозжить ему голову. Никогда бы он не стерпел такой дерзости, но тут сдержал свой гнев. Про себя он даже радовался смелости, которую проявил избранник его дочери.

– Ладно, – сказал он, – Выходит, это мне приходится простить оскорбление. Не будем ссориться. У кого что болит, тот о том и говорит.

– Простите, Хоселито. Я немного погорячился.

– Пустое. Воображаю, как там у вас в душе полыхает. Вынужден подлить масла в огонь и напомнить об уговоре. Вы человек горячий и могли забыть о нем. Полагаю, что, как человек чести, вы сдержите слово?

– Не собираюсь его нарушать.

– Тем не менее нелишне напомнить, что вы мой пленник, что вы обещали не делать попыток к бегству, не применять против нас оружия, а повиноваться нам во всем и следовать за нами.

– Да, если это не будет противоречить ни моей чести, ни моим правилам.

– Разумеется. Раз вы не хотите вступать в наше сообщество, вам придется остаться здесь в качестве приманки, или манка, – не знаю, как лучше сказать.

– Как это понять?