Иллюзии II. Приключения одного ученика, который учеником быть не хотел

Как бы я выкарабкался — обессиленный, разбитый, не способный приподнять туловище больше, чем на 30 градусов по отношению к кровати, без спинного корсета, притом что корсет этот причинял еще больше боли, чем попытки сесть без него?

У меня обнаружились болезни, которые могут развиться только в больнице. Я начал перечислять их здесь — получилось восемь строчек. Я удалил этот список.

Тот самый человек, который так не любил физиологию и биологию в старших классах и постоянно прогуливал эти уроки, вдруг оказался в тесной и душной больничной палате.

Я слышать ничего не хочу о лекарствах и процедурах — спасибо, не нужно. И все же я здесь, и мне навязывают кучу разных медикаментов — навязывают люди, которые верят в больницу, а не в дух. А я покорно делаю то, что они велят.

Три месяца в больнице! Я перенес это, научился вставать, начал подумывать о том, чтобы учиться ходить… И вот теперь наконец моя решимость продолжать голодовку, мое нежелание следовать рекомендациям медперсонала, мои постоянные просьбы, чтобы меня отпустили домой, возымели действие. Мне все равно, что будет означать для меня возвращение домой — смерть или жизнь. Просто отпустите!

Итак, меня выписали из больницы и дали направление в хоспис, поскольку я близок к смерти. Мое состояние назвали: «Отсутствие позитивной динамики».

Сабрина в ярости:

— Он не умрет! Он полностью выздоровеет! Он едет домой!

Врач неохотно изменил направление: «Выписан домой».

Наконец! Мне больше не хочется умирать. Лаки знал то, чего не знал я… мы встретимся достаточно скоро.

Внезапно я снова могу смотреть в привычные окна, откуда видны соседние острова, птицы, небо, облака и звезды. В моей гостиной все та же арендованная больничная койка — но тут нет улиц и нет бетона. Вокруг меня книги, два помощника — специалисты по реабилитации, домашняя пища, забота.

А как меня исцелил бы Дональд Шимода, если бы я попросил его о помощи? Зная, каковы его истины, я понимаю, что этот процесс вообще не отнял бы времени — полное мгновенное исцеление.

Что же мне делать прямо сейчас? Никакой помощи от моего друга… Помощи нет, но есть мое наивысшее ощущение того, что есть истина.

Я задумался о смерти. Как и у всех, у меня бывали моменты, когда смерть пролетала в миллиметре от виска, но никогда прежде не было таких продолжительных испытаний моей наивысшей истины, ничего такого, что давило бы на меня день за днем, навевая мысли:

«Ты не можешь сидеть, не можешь стоять, не можешь ходить, не можешь есть (ладно-ладно: ты не хочешь есть), не можешь говорить, не можешь думать — неужели не ясно, что ты беспомощен? Смерть так желанна — никаких усилий, просто расслабься и пускай тебя унесет в иной мир. Послушай меня. Смерть — это не сон, а новое начало».

Прекрасные мысли, если ты чудовищно устал. Когда кажется, что держаться уже невозможно, проще всего отпустить текущую жизнь.

Но мы отряхиваем эти навеянные мысли — если только хотим продолжать жизнь, которая пока еще не совсем завершилась.

Что я должен сделать, чтобы снова жить?

Практиковать.

Практика:я вижу себя совершенным. Каждую секунду новый образ совершенства — снова и снова, секунда за секундой.

Практика:моя духовная жизнь совершенна в этот самый миг. Каждый день, каждый час мой ум наполнен совершенством — знанием о том, насколько я совершенен в духе. Я — совершенное проявление совершенной Любви, здесь и сейчас.

Практика:выбрать радоваться тому, что я уже совершенен сейчас. Я — совершенное отображение моей духовной сущности. Всегда и вечно совершенен. Таким меня знает Любовь, таким себя знаю я сам.

Практика:я не являюсь материальным человеком из плоти и крови. Я — совершенное проявление совершенной Любви.

Практика:я знаю, что совершенная природа моего духа способна повлиять на верования моего тела, превратив его в зеркало духа, свободное от ограничений внешнего мира.

Практика:тело изначально совершенно в духе. Земля — это мир, предлагающий нам веру в заболевания. Я отвергаю эту веру. Я — совершенное проявление совершенной Любви.