Иллюзии красного

Несколько минут спустя машина Влада мчалась к зданию библиотеки со всей возможной в центре огромного города скоростью.

Тем временем подруги просмотрели журнал, и в нем, конечно же, оказалась статья о художнике Артуре Корнилине и его творчестве. Приехавший Влад не сразу сообразил, что к чему, послушно рассматривал «Натюрморт с зеркалом» и «Автопортрет» Корнилина, пытаясь одновременно слушать то, что ему говорила Людмилочка.

– Подожди. Я так ничего не пойму. Давай по порядку! – Влад любил живопись и необычная манера художника произвела на него впечатление. – Ты говоришь, что женщина в зеркале похожа на Валерию? Но это же может быть просто совпадение… В мире полно людей, похожих друг на друга! Я где-то об этом читал. Двойники, и все такое…

– Почему мужчинам так долго приходится объяснять очевидные вещи! – не выдержала Людмилочка. – Смотри! – она протянула Владу лупу. – Что это, по-твоему? Тоже совпадение?

Подвеска на лбу красавицы и ручка медного колокольчика убедили Влада гораздо быстрее, чем длинные тирады. Если совпадений больше, чем одно, то это уже не случайность, а закономерность. Он сел на диван и углубился в содержание статьи. Собственно текст был предельно кратким, – никаких особых подробностей, мелочей, биографических данных… Но и того, что он прочитал, было больше чем достаточно, чтобы весь его скепсис мгновенно улетучился.

Автор статьи – жена художника Нина Корнилина – писала о своем муже со скрытой болью и еще более скрытым недоумением. Его творчество было для нее такой же загадкой, как и для всех остальных. Свои картины он выставлял несколько раз в Санкт-Петербурге, где учился, в Москве, и, последний раз, в Харькове, откуда был родом.

Его произведения охотно покупали за немалые деньги, преимущественно западные коллекционеры. Свое творчество Корнилин определял одной фразой – «взгляд за кулисы». Все люди стремятся заглянуть в запредельное, но немногим дано видеть . А он не только видел, но и показывал другим, перенося увиденное на свои живописные полотна.

В жизни – веселый, остроумный, умеющий «завести» любую скучающую компанию, сделать шикарный комплимент женщине, утонченный и обаятельный, – он был любимцем друзей, знакомых и поклонников его необычного таланта. Однако в последние годы с ним начали происходить странные вещи, – депрессии, эмоциональные срывы, сменяющиеся новыми болезненными творческими подъемами, истощающими тело и душу.

«Творцу необходима пустыня, для того, чтобы он мог создать свой собственный мир, будучи его единственным источником», – часто повторял Корнилин. И этот сотворенный им мир, полный преломленного видения шамана, колдуна, оракула, – вечного, как жажда человека познать неохватность и беспредельность мира и его тайн, – приводила зрителя в замешательство, а порой подавляла. В смущении он отводил глаза, спрашивая себя, – на что я смотрю? Не подглядываю ли нечто запретное, сокрытое за спасительным покровом неведения? Не переступаю ли я некую грань? А позволительно ли…

Похоже, сам Корнилин начал бояться того, что писал. Он жаловался друзьям, что его кто-то преследует, стал нервным, раздражительным, надолго прятался от всех, не желая никого видеть, ни с кем разговаривать. Его стали посещать жуткие видения и кошмары. Он закрывался по ночам в своей мастерской и писал картины полные трагизма и мрачной фантазии.

Харьковская выставка, приуроченная к празднику Ивана Купала, вызвала взрыв восхищения, интереса и самых непредсказуемых эмоций. Залы едва могли вместить всех желающих любителей живописи. Через два дня после триумфа, Артур Корнилин скончался при невыясненных обстоятельствах.

Влад перечитал статью несколько раз. Ничего больше выжать из нее не смог, и молча осмысливал полученную информацию. Девушки сидели притихшие и настороженные, как птички, готовые вот-вот испуганно взлететь. Понятно, почему они заставили его немедленно примчаться. И Валерия еще ничего не знает… Это действительно она? Влад стал придирчиво вглядываться в изображение.

– Чертовски похоже на то, что лицо в зеркале действительно ее. Когда же приедет Сиур? Слишком много всего, чтобы я один справился! Так или иначе, что-то предпринимать придется.

Вид у него был здорово растерянный, и Людмилочка пришла на помощь.

– Сейчас нужно ехать к Валерии, показать ей статью, картины. Может быть, она хоть что-то вспомнит!

– Да, конечно. – Влад вздохнул. – Поехали. Это где-то за городом?

Художника Артура Корнилина Валерия не признала. Сколько ни смотрела на его «Автопортрет», сколько ни напрягала память – все оказалось напрасно.

– Нет. Никогда не видела, – заключила она. – У меня среди людей искусства знакомых вообще не было. Раньше, в студенческие годы, я не увлекалась лирикой… была рациональной до тошноты. Мама часто упрекала меня за это. А потом – работа, работа и еще раз работа. Научные сотрудники, наши и иностранные – вот мой контингент. Нет, не знаю. Почему вы меня об этом спрашиваете? – она переводила недоуменный взгляд с Влада на девушек. – Вы чего-то недоговариваете?