Иллюзии свободы. Российские СМИ в эпоху перемен (1985-2009)

Приведу по этому поводу всего лишь один пример. Обычно деятельность секретарей ЦК КПСС, членов политбюро с помощью их ближайшего окружения намеренно окутывалась непроницаемой завесой таинства и секретности с обязательным выпячиванием на первый план особой значительности и влиятельности личности высокопоставленного партийного начальника. И только непредвиденные события вдруг открывали перед всеми очевидное, и становилось ясным, что за этой завесой порой просто ничего нет, что «король-то голый». Многим памятна та грандиозная конфузия, которая случилась с А.П. Кириленко, в свое время претендовавшим на роль второго лица в партии и даже пытавшимся в чем-то нарушить всесилие в ЦК КПСС М.А. Суслова. Случилась эта конфузия на XXVI съезде КПСС в последний день его работы, когда, чтобы отличить лидеров партии и одновременно повысить значимость вносимых предложений по составу членов и кандидатов в члены ЦК КПСС, было решено, что для голосования список членов ЦК КПСС зачитает М.А. Суслов, а кандидатов в члены ЦК КПСС – А.П. Кириленко. Чтение списка М.А. Сусловым прошло без особых трудностей. А вот когда к чтению списка кандидатов в члены ЦК с трибуны съезда приступил А.П. Кириленко, делегатам стало очевидно, что перед ними человек или просто не умеющий читать, или находящийся в последней стадии умственной и физической немощности. Все присутствующие на съезде не могли скрыть чувства стыда, когда он не смог правильно произнести, прочитать ни одной фамилии из списка, содержащего немногим более ста человек. Предположения о давнем и глубоком склерозе А.П. Кириленко оказались соответствующими действительности. И этот человек в таком состоянии, будучи на вершине партийной власти, располагал высочайшим правом «казнить и миловать». И только после этого он не сразу и с большим трудом был отправлен на пенсию.

Работа неделями и месяцами на дачах для подготовки докладов на международные совещания, пленумы ЦК, торжественные собрания была, как всякая обезличенная работа, малопроизводительна, неэффективна и в творческом отношении непродуктивна. К тому же нередко параллельно над одним и тем же материалом для доклада работали две-три группы, а завершала работу уже четвертая, в результате все, что готовилось группами на первом этапе, часто оказывалось вообще неприемлемым, особенно если авторами предлагались новые идеи или непривычные подходы.

Такой непроизводительный подход к организации работы неизбежно приводил к тому, что большинство работников аппарата ЦК КПСС были заняты преимущественно подготовкой различных бумаг. Все сотрудники отделов непрерывно что-то писали. Возможность и право анализировать процессы, происходящие непосредственно в жизни в республиках, областях и районах, имели лишь отдельные работники, их было немного, чаще всего лишь из числа отделов организационно-партийной работы, отраслевых отделов. И даже в этом случае это были весьма немногие из тех, кто не был занят подготовкой справок, проектов решений, докладов, выступлений в печати. Отрыв от реальной жизни, бесконечная и огромная по объемам бумажная работа неизбежно вели к тому, что отдельные из наиболее способных работников, усвоив азы аппаратной деятельности и уяснив ее существо, уходили на самостоятельную работу. Другая же часть из тех, кто по тем или другим причинам задерживался, постепенно привыкала к этому хорошо отлаженному механизму аппаратной работы, где можно было приспособиться: не отвечать за конечные результаты, не проявлять особой ретивости, не брать на себя слишком много, а ровно столько, чтобы исполнять только то, что поручено. Не высовываться – так, может быть, грубовато, но справедливо говорили в то время в аппарате ЦК КПСС, советуя жить с минимальными потерями, затратами нервной энергии, не слишком насилуя свой интеллект.

После обкома, где в роли секретаря я имел в пределах своих функций пусть и ограниченную, но самостоятельность, право на инициативу, если даже она и не всегда поддерживалась, в аппарате ЦК КПСС сразу оказался в жестких рамках, строго обязательных для выполнения норм и правил поведения. Первое впечатление от работы в аппарате было такое, словно тебя одели в новый костюм, заставили одеть новую обувь, но дали все на размер меньше, и ты постоянно ощущаешь, как тебе тесно, неуютно ходить, сидеть, думать.