Иллюзия бессмертия

Всякое случалось за долгие годы: и враждовали, и воевали между собой светлые и тёмные, и лилась кровь и тех, и других, пока Тёмным хранителем не стал Сангус Эйд – император Тэнэйбры.

Власть и вседозволенность превратила его в жестокое чудовище, а может, и был он таким от рождения – абсолютным злом, явлением Чернобога* на земле. Слуги Сангуса, имперские войска – дриммы, ловили по приказу хозяина разных жителей по всей империи, и страшные деяния совершал над ними колдун в своём чёрном дворце, создавая из них новых магических существ, призванных служить ему безотказно.

Однажды Сангус проводил опыты над каким-то несчастным, и душа его, находясь между миром живых и мёртвых, обнаружила невидимую башню. Так Сангус Тёмный и получил знания о Сумеречном Чертоге, и с тех пор стал одержим идеей – найти ключи и освободить опального бога. Надо сказать, что в своём стремлении заполучить ключи Сангус не просто преуспел, а нашёл два из трёх. А чтобы найти третий, тёмный хранитель пошёл к фойрам – трёхглазым девам провидицам, и те подсказали ему, что ключ могут найти только снежные рохры. Вот с этого момента и началась моя история. История первой одэйи, которая похоронила в мёртвых ледниках всех своих учениц, чтобы остановить Сангуса и сохранить спасающееся бегством племя рохров.

– Так вот за что ты их так не любишь… – в голосе Вайолет звучало потрясение, а в фиалковых глазах застыл вопрос. – Считаешь виновными в гибели своих подруг?

– Глупость, – вздохнула Урсула, вдруг одним движением скорбно дрогнувших губ обнажив и глубину собственной усталости, и тяжесть груза, давящего на её плечи. – Люблю, не люблю… Когда за столько лет вокруг тебя одни оборотни рыщут, поневоле от них самой волком выть захочется. А когда мы с одэйями перевал в ледник превращали, то меньше всего о собственной безопасности думали. Нам нужно было остановить идущего за нами по пятам Сангуса Тёмного, а единственным возможным способом это сделать – было похоронить его вместе с собой под толщей векового льда.

Это прозвучало так безжалостно и безысходно, что Вайолет передёрнулась, спасительно кутаясь в одежду одарина, словно в избушку лесной ведьмы ворвался могильный холод, пробирая до самых костей.

– Да, детка, – криво ухмыльнулась Урсула. – Ледник – это барьер, сотканная из чистой магии одэй, стена, отгородившая Тэнэйбру от Свободных земель. Я замыкала силовой контур, когда мои ученицы спускали на перевал лавины. И я до сих пор помню их белые лица, навечно вмурованные в глыбы мёртвого льда...

– Погоди... – Вайолет тряхнула головой, упорядочивая в своей голове сумбур из услышанной информации. – Если вы спустили лавины и превратили их в ледник, значит Сангус мёртв?

Рядом с Вайолет раздался тихий фыркающий звук, повернувшись на который, она наткнулась взглядом на едва заметно кривящего в насмешливой ухмылке губы Айта.

– Да, правильные вопросы задаёт! – как-то зло отреагировала на его мимику Урсула. – По-твоему, зря я её столько лет учила? Сангус похоронен в леднике вместе со светлыми волшебницами, – старуха вновь переключила всё своё внимание на Вайолет.

– Но если Сангус мёртв, кто тогда открыл Сумеречный Чертог? – поразилась та.

– Его дочь, Моргана, – ответил за Урсулу Айт.

– Дочь? – недоверчиво уточнила Вайолет, отказываясь верить в то, что какая-либо женщина способна на подобного рода безумство.

– Дело в том, что это первых хранителей создавали Свет и Тьма, а со временем их магия стала передаваться по наследству. От отца к сыну, от матери к дочери, и так далее... Моргана получила от своего тёмного родителя не только власть и магию, но ещё и знания! Тайные знания, которые Сангус собирал много круголет.

Удушающий клубок вдруг подкатил к горлу Вайолет, и все тело обдало волной жара от осознания горькой правды. И если до этого момента у неё была хоть какая-то надежда на то, что Доммэ ошибался, лгал или просто заблуждался, когда говорил, что она не родная дочь короля рохров, то сейчас она разбивалась вдребезги, словно стеклянная, и в ушах стоял отвратительный хруст разлетающихся во все стороны осколков прежней жизни.

– Дар передаётся по наследству, – безжизненно повторила девушка, не зная, зачем себя мучает, произнося это как приговор. – Моя мать или отец были светлыми хранителями?

– Мать, – утвердительно кивнула Урсула. – У светлых хранителей дар передаётся почему-то только по женской линии. Наверное, из-за того, что в женщине всегда светлое начало более сильное, чем в мужчине.

– И как её звали? – затаила дыхание Вайолет.

– Не знаю. Последнюю хранительницу, которую я знала, звали Этэрлия, – Урсула вдруг резко поднялась с места, сметая широкими рукавами крошки со стола, подошла к дышащей огнём закопченной глотке очага и засмотрелась в изменчивое пламя с такой тоской, словно оно вместе с обугливающимися поленьями пожирало её прошлое. – С тех пор, как я осталась вместе с рохрами по эту сторону барьера, прошло десять круголет.

– Сто шестьдесят лет?.. – из Вайолет вместо нормальной речи вырвался какой-то придушенный шёпот. – Сколько же тебе на самом деле?..