Иллюзия греха

Стоящая рядом Виктория вздрогнула. Она взглянула на Аластара и удержала его за рукав пиджака, когда Фокс был готов подойти к Блекнайту и нанести очередную порцию ударов.

– Он прав, – убито произнесла Райт. – Я видела ее контракт. Если вынесем Торани за пределы Квартала ночью без разрешения этого урода, она умрет.

Фокс гневно зыркнул на свою визави и вырвал руку из ее ладони. В три шага он миновал расстояние до мучившего меня урода, навис над ним и с ненавистью прошипел в лицо:

– Сколько?

– Миллион шестьсот!

От озвученной суммы мои глаза расширились. Я попыталась возразить, замычать, подать хоть какой-то знак, что Блекнайт врет.

Но Аластар мои знаки растолковал неверно и решил, что я кричу от боли.

– Потерпи, Торани, – прошептал он и полез во внутренний карман пиджака.

Толстая чековая книжка тут же лишилась одного листа. Фокс спешно черканул на нем запрошенную сумму и бросил бумагу в лицо Блекнайту.

– Подавись, падаль!

По лицу Хозяина расплылась довольнейшая из улыбок, он бережно подхватил чек и расправил его длинными паучьими пальцами.

– Не так быстро. – Виктория отошла от меня и, встав рядом с Аластаром, смерила Октавиуса презрительным взглядом. – Я видела ее договор: по его условиям вы должны подписать освободительную для Торани.

Взгляд Блекнайта сделался колючим, мерзавец поджал губы и недовольно заерзал по полу.

– Даже боюсь задаться вопросом, откуда у смазливой шлюхи взялись такие умные покровители? – недовольно прошипел Хозяин, материализуя перед судьей Райт документы. – Так любопытно, что сам себе диву даюсь!

– Не твое дело, – в тон ему рыкнула Вика, сгребая бумаги и окидывая их взглядом. – Подписывай!

Она забрала пишущую ручку у Фокса и сунула Блекнайту вместе с документами. Тот размашисто оставил свою роспись на контракте, а я физически ощутила, как упали невидимые оковы, так долго связывающие меня с Кварталом.

Я свободна.

Вот только не слишком ли огромной ценой? Аластар переплатил вдвое больше моего долга, а я даже языком не могла пошевелить, чтобы ему об этом сказать.

– Мы уходим. – Фокс развернулся ко мне и вплотную подошел к дивану. Он присел, оказавшись лицом наравне с моими глазами. – Я возьму тебя на руки, возможно, будет больно, но ты потерпи. Мы отвезем тебя к доктору.

Его слова немного отрезвили мой уставший от боли разум. Я не могла покинуть этот дом просто так. Кто знает, будет ли у меня возможность через пару дней забрать отсюда свои вещи? Разрешит ли мне Блекнайт хозяйничать в бывшем домике, или уже завтра здесь поселится кто-то из его любимчиков? Мне пришлось пристально посмотреть в глаза Аластару, ведь говорить я по-прежнему не могла, зато меня слушались руки. Я сложила их птичкой, машущей крыльями, и указала взглядом на второй этаж. Именно там, в спальне, до сих пор лежали чертежи.

Мой спаситель понял меня без слов, даже по таким невыразительным указаниям. Коротко кивнул и пулей взлетел по лестнице наверх. Блекнайт, до сих пор сидящий на полу, проводил его любопытным взором, но промолчал.

Через пятнадцать минут Аластар спустился, нагруженный ворохом ярких платьев, которые сгрузил ничего не понимающей Виктории на руки. Я испугалась, неужели он не понял моих намеков и не нашел самого ценного в этом доме? Но едва Фокс подхватил меня на руки, прошептал так тихо, что я едва разобрала:

– Тубусы с чертежами под одеждой. Я не мог вынести их в открытую. У Блекнайта и так слишком много вопросов, не стоит подкидывать ему новые загадки.

Услышав это, я расслабленно прикрыла глаза.

Мне было по-прежнему больно. Саднили раны, тянуло под ребрами, лицо опухло от синяков, и дышать было тяжело. Но удивительный запах ночной улицы неожиданно приобрел сладкий вкус свободы.

Пусть я изломана, но со временем восстановлюсь, главное, что теперь я вольная птица.

***

Хрусть!

И я взвыла от новой дикой боли.

С таким звуком незнакомый мне доселе доктор вправил мою челюсть на место.

Пожилой старик в очках-половинках, делавших его похожим на профессора Стормгольда, сочувствующе посмотрел на мое избитое лицо. Там расплывались лиловыми гематомами несколько синяков.

– К счастью, – констатировал врач, – челюсть была все же не сломана – ее вам выбили. Здесь вы дешево отделались. Однако этого нельзя сказать об остальных повреждениях. Несколько трещин в нижних ребрах, сотрясение мозга, многочисленные ушибы. Следующие недели вам придется провести в постели, милочка!

А вот это не очень здорово. Эйфория от приобретенной свободы сменилась суровой реальностью. Мало того что я стала бездомной, так еще и прикованной к постели.

Я пыталась ответить доктору, что не могу позволить себе валяться в постели много времени, мне жилье нужно искать, но опухшие губы плохо слушались:

– Молчите, дорогая. Вам не стоит говорить, – остановил меня доктор, покрывая мое лицо какой-то мазью. – Не усложняйте себе жизнь еще больше.

Среди ночи Аластар и Виктория отвезли меня к доктору Ламнингу. О нем я ничего ранее не слышала, разве что по пути Виктория успокаивала меня, говоря, что он один из лучших в Столице.