Иллюзия греха

Такого поворота Настя не ожидала. Конечно, за шесть лет Ира устала от постоянно грызущего ее чувства ненависти к матери, она больше не хочет ненавидеть, она хочет всех простить и всех любить. Ведь именно любви ей так не хватает. Она не понимает очевидного, потому что не хочет понимать, и готова придумывать оправдания Волохову, закрывая глаза на все, что этим оправданиям противоречит. Она устала бороться одна, никому не нужная, кроме своих инвалидов, всеми брошенная без помощи и поддержки. На самом деле единственным, от кого она слышала хоть какое-то слово заботы и внимания, был именно ее отец, квартирант Георгий Сергеевич. Он так понравился ей с первого же раза, что Ира даже пренебрегла строгим наказом Стасова. В милиции проверяли всех ее жильцов. Всех, кроме Георгия Сергеевича, у которого она даже не удосужилась посмотреть паспорт, до такой степени сразу прониклась к нему доверием. Тихий, скромный бухгалтер, делящий квартиру со стервой-женой. Разве от него можно ожидать неприятностей? Так, может быть, не нужно убеждать ее в том, что Волохов, ее отец, — мерзавец? Она уже готова если не любить его, то по крайней мере ждать от него заботы и тепла. Но ведь если не дождется, то ее ждет болезненное разочарование.

— Ира, тебе, наверное, неприятно это слышать, но я должна сказать, что твоя мама была не единственной женщиной в жизни Волохова. У него есть и другие дети. Вряд ли он сможет уделять тебе много внимания, ведь ты — его старшая дочь, а другие дети еще совсем маленькие. Ты не должна ждать многого от него, — осторожно сказала Настя.

Ира помрачнела, но всего на несколько секунд.

— Мне ничего от него не нужно, я до сих пор сама справлялась и дальше справлюсь. Вы думаете, он мне помогать не будет? И не надо. Пусть не помогает. Но пусть он будет, ладно? Настя не нашлась, что ей ответить. Действующий Уголовный кодекс не содержит статьи, в которой прямо предусмотрена ответственность за то, что делал Волохов. Незаконное врачевание? Отпадает, у него есть диплом врача, а за незаконное врачевание можно привлекать только лекарей без соответствующего образования. Телесные повреждения, повлекшие расстройство здоровья? Это очень сложно доказывать. Радиологическому облучению подвергались матери, а у них никакого расстройства здоровья не наблюдается. Даже если удастся точно установить, что проблемы со здоровьем у детишек возникали именно вследствие тех экспериментов, которые Волохов проводил на беременных женщинах, все равно с юридической точки зрения вряд ли что-то получится. Нерожденный ребенок по нашему законодательству человеком не считается, ведь аборты у нас убийством не признаются, а причинить телесные повреждения, повлекшие расстройство здоровья, можно только человеку. Так что уголовная ответственность доктору, пожалуй, не грозит. Позор, презрение коллег, скандал в прессе, возмущение медицинской общественности — это скорее всего будет. А больше ничего. И как знать, не окажется ли его старшая дочь Ира Терехина после этого единственным человеком, которому будет нужен всеми отвергнутый Валерий Васильевич Волохов. Вряд ли матери его детей, его бывшие и нынешние любовницы, простят его. А Ира простит, уже простила.

Их разговор затянулся далеко за полночь. Настя уже не могла бороться со сном, глаза ее закрывались, и она стала устраиваться на составленных в ряд стульях.

— Ничего, если я подремлю? — виновато спросила она.

— Конечно, конечно, — закивала Ира, — спите. Я посижу. Вы не беспокойтесь, я не засну и ничего не пропущу. Если что подозрительное услышу — сразу вас разбужу. Не волнуйтесь.

Проснулась Настя, когда уже светало. Она поднялась, с трудом распрямляя руки и ноги, затекшие от пребывания в неудобной позе на узком жестком ложе. Ира сидела у стола с зажженной настольной лампой и что-то читала.

— Что читаешь? — поинтересовалась Настя.

— Вот, книжку взяла на полке. Нельзя было? — испуганно спросила Ира.

— Можно. Читай на здоровье. Что это?

Ира закрыла книгу и показала Насте обложку. Пособие по матанализу.

— Господи, что ты тут можешь понять? — изумилась Настя.

— Ничего не понимаю, ни слова. Так чудно, — Ира робко улыбнулась. Слова вроде все знакомые, простые, а понять ничего не могу. Неужели Натка это все знает?

— И даже больше. Судя по рассказам Волохова, она очень прилично разбиралась в математике, насколько это вообще возможно в ее положении. Твоя сестра действительно необыкновенно способная.

— А... этот... ну, Волохов, он что, занимался с ней?

— Он так говорит.

— Вот видите, значит, он все-таки о ней заботился. Нет, не может быть, чтобы мы были ему безразличны. Анастасия Павловна, почему он не хочет меня знать? К младшим ходит в больницу, а ко мне ни разу не пришел. Это из-за того, что я такая страшная?

— Господи, Ириша, что ты такое говоришь? — возмутилась Настя. — Кто тебе сказал, что ты страшная? Глупости какие!

— Нет, правда, у меня все лицо в прыщах, и спина тоже. Ему, наверное, неприятно, да?