Иллюзия греха

— Не меня лично, но подчиняется мне, — уклончиво ответил Александр. Так вы ответите на мой вопрос?

— А зачем? — по-прежнему равнодушно сказала Ира. — С какого счастья я должна отвечать на ваши вопросы?

— Я объясню, с какого. Олег пропал, уже неделя, как мы не можем его найти, и я пытаюсь выяснить, кто, где и когда видел его в последний раз. Теперь понятно?

Терехина оставила свои кастрюли и сковородки и повернулась к нему всем корпусом, держа на весу мокрые по локоть руки.

— Как это — пропал? — беспомощно переспросила она. — Куда пропал?

— Если б я знал, куда, я бы к вам не пришел, — улыбнулся Ташков.

— Он был здесь в прошлую пятницу, и больше я его не видела. Я думала, он по работе занят или заболел. Даже не беспокоилась.

— Что значит «был в прошлую пятницу»? Поточнее, пожалуйста. Когда пришел, когда ушел, куда направился.

— Пришел, как обычно, в начале одиннадцатого, ушел вместе со мной около половины первого.

— И куда вы пошли вместе?

— Ко мне.

— Он всегда провожал вас пойле работы и заходил к вам домой?

— Нет, не всегда. Иногда только. Чаще доводил до дому и прощался.

— И как долго это продолжалось?

— Недолго.

— Поточнее, пожалуйста, — снова попросил Ташков.

— Да что вы пристали! — внезапно вспыхнула Ира. — Если он пропал, то ищите, куда делся, а не выспрашивайте, сколько времени мы знакомы.

— Это очень важно, Ирина, и я прошу вас ответить, — мягко, но настойчиво произнес он.

— Не морочьте вы мне голову! — Она повысила голос. — Как будто если мы с ним знакомы год, то он от меня пошел направо, а если полгода — то налево. Домой он пошел от меня, ясно вам? Я так и знала, так и чувствовала, что он во что-нибудь впутается. Тоже мне, частная охрана. Как будто честным людям охрана нужна. У честных людей денег всегда мало, они без охраны обходятся, а вот те, кого охранять нужно, самые что ни есть преступники, бандиты и сволочи. Все, гражданин, разговор окончен. Не знаю я, где ваш этот Олег скрывается. И валите отсюда. А если найдете его, так передайте, чтобы не смел близко ко мне подходить.

Ташков видел, что она чуть не плачет, но держится молодцом. Ну надо же, какая девчонка! Просто чудо. Откуда в наше смутное время такие берутся? Чтоб не смел близко подходить! Ишь ты! Настоящий пролетарий, которому нечего терять, кроме своих цепей, потому и не боится ничего и никого. Знает, что взять с нее нечего, небось впроголодь живет, вон мордашка-то бледная какая.

Он больше не произнес ни слова, тихонько вышел в коридор, перекинулся еще парой слов с гардеробщиком и устроился в своей машине на улице, прямо перед входом в ресторан. Пусть девочка поостынет, подумает, скажет сама себе всякие гадости про Олега, который работает в частной охране и вляпался в какое-то криминальное дерьмо, из-за чего вынужден теперь где-то скрываться от праведного гнева. Пусть убедит себя в том, что Олег — человек нехороший и сочувствия недостоин. А потом Ташков подойдет к ней и скажет, что Олег погиб и что на самом деле он работал в ФСБ. Александр знал по опыту, что человек, чье негодование оказывается несправедливым, испытывает острое чувство стыда и желание немедленно загладить свою вину. И в этом состоянии частенько рассказывает много интересного, стараясь угодить собеседнику и оттого плохо контролируя собственную речь.

Все было рассчитано правильно, но почему-то не сработало. В половине первого ночи Терехина вышла из «Глории» и двинулась по улице в сторону перекрестка. Ташков завел двигатель, обогнал девушку и, притормозив, вышел из машины ей навстречу.

— Ира, вы должны знать правду, — начал он тихим голосом. — Я сначала не хотел вам говорить, но потом подумал, что это неправильно, и вернулся. Вы не должны думать об Олеге плохо. Он не работал в частной охране.

— Врал, значит? — усмехнулась Ира.

— Нет, скрывал правду в интересах службы. Вы меня понимаете?

— Так он из милиции, что ли?

Почему-то Ташков ожидал, что она удивится и вообще отреагирует на его слова как-то более выразительно. Ничего подобного. Ровный голос, спокойные интонации.

— Не совсем. Мы с ним работали в ФСБ. Сами понимаете, об этом не кричат на каждом углу, поэтому в нашей среде принято говорить о себе неправду. Я тоже знакомым девушкам говорю, что работаю в частной охране. Это в порядке вещей. Но не это главное. Ира, Олег погиб.

— Олег... что? — не поняла она. — Как вы сказали?

— Погиб. Как раз тогда, когда ушел от вас и подъехал к своему дому. Поэтому я и пришел к вам, чтобы спросить: что делал Олег за несколько часов до гибели, о чем говорил, о чем думал? Вы последняя, кто видел его в живых. И вы должны мне помочь.

— Я ничего не знаю, — бесцветным голосом ответила Терехина. — Хорошо, что сказали, а то я ждала бы его... Она повернулась и пошла прочь. Ташков никак не ожидал такого окончания разговора. Ни крика, ни скандала, ни слез, ни битья себя в грудь, ни торопливого, взахлеб, рассказа о последних часах жизни возлюбленного, ни даже вопросов, вполне ожидаемых в такой ситуации. Ничего. Просто повернулась и пошла.