Иллюзия любви

– Точно, – проворчал Васик. – Я между прочим, пока вы тут кофе варили, цветы Нине послал.

Мы с Дашей переглянулись.

– Что ты послал? – переспросила Даша.

– Цветы, – сказал Васик, томно вздохнул и глаза его затуманились. – А что?

– Ничего, – сказала я, – как это ты умудрился?

– По телефону, – ответил Васик, – вы прямо как первобытные... Как еще цветы посылают? Заказал, назвал адрес, а бабки они с моей кредитной карточки снимут. Теперь у нас это просто – совсем как в Европе сервис... Ненавязчивый.

– Нормально, – проговорила Даша, посмотрев на меня. – Он ей цветы посылает...

– Да что вы все! – воскликнул Васик раздраженно. – Я своей любимой девушке цветы послать не могу, что ли? И вообще... Что там у вас за тайны.

– Сейчас, – сказала Даша, – узнаешь.

Васик выпрямился на стуле – приготовился слушать.

– Ну что там у вас? – произнес он нетерпеливо. – Рассказывайте, наконец.

* * *

Белые розы. Двадцать пять штук. Нина снова пересчитала цветы в букете. Огромный букет из двадцати пяти крупных роз.

Посыльный принес букет. На этот раз букет был без открытки, но Нина прекрасно знала, от кого эти цветы.

– Конечно, от Васика, – тихо проговорила она, погладив нежные бутоны, – от кого же еще... Поклонников у меня теперь, кроме него нет... Старых знакомых я всех растеряла. Так что ошибки здесь быть не может.

Она отвела взгляд от букета на столе и посмотрела за окно. Солнце взошло уже высоко и желтый свет пробивался через узкие щели плотных штор.

Глаза Нины смыкались, она отошла от окна и опустилась на кровать. Эта ночь для нее выдалась очень тяжелой, но и денег сегодня заработанных было достаточно, чтобы...

– Как спать хочется, – прошептала она, – как хочется спать. Только бы полчаса мне отдохнуть и я была бы свеженькой, словно эти цветы...

Нина снова глянула на белеющий на столе букет. Сравнение ее самой с цветами, пришедшее неожиданно на ум, вдруг показалось ей таким нелепым, что она не удержалась от нервного смешка.

– Розы, – повторила она и прихлопнула ладонью рвавшееся изнутри истерическое хихиканье.

В соседней комнате скрипнула кровать.

«Опять, – стукнуло в голове у Нины, – снова начинается... Нет, никаких полчаса отдыха. Нужно идти к дяде Моне. Немедленно»...

– Нина!! – раздался из-за стены голос, полный мучительной тоски и смертельного страха. – Нина, пожалуйста...

Нина молчала, закрыв глаза. У нее было еще несколько минут отдыха до того, как Борис доберется до ее комнаты, откроет дверь и возникнет на пороге.

Снова в соседней комнате скрипнула кровать и срывающийся на хрип голос позвал:

– Нина!

Нина ждала, не открывая глаз. Однако, дверь комнаты, отделенной от нее стеной, не скрипнула, и шаркающие шаги не долетели до ее слуха.

– Нина! – снова раздалось. – Ни-ина... Я знаю, ты там... Я слышал, как ты пришла... Нина мне нужно... Нина, поскорее, я прошу тебя...

Надсадный кашель прервал почти неразборчивую речь.

Нина открыла глаза.

«Он уже не может подняться с кровати, – догадалась она, – уже не может подняться и дойти ко мне в комнату. Боже мой, сколько ему осталось? Еще неделя. Или два-три дня? Или того меньше?»

Мысль о том, что она скоро может потерять человека, которого любила и, кажется, любит еще до сих пор, была невыносима. Нина поняла вдруг, что она могла бы выносить весь ужас, длящийся уже почти год, снова и снова, лишь бы только Борис был жив.

– Ни-и-ина...

Она поднялась на ноги и взгляд ее вдруг снова зацепился за ослепительно белый букет на столе.

«Бориса скоро не будет, – ударила ей в голову мысль, – но дядя Моня меня не отпустит от себя. Пусть ему не удалось сделать со мной то, что он сделал с Борисом, но всегда будет сохраняться опасность, что он сможет сделать то же самое с тем человеком, который будет со мной... Этот Васик... Он очень милый парень и влюблен в меня так, что вряд ли оставит меня в покое... Рассказать ему все? Нет, тогда он примет меня за сумасшедшую или... Или – что еще хуже – дядя Моня узнает о том, что я кому-то о нем рассказываю – а он наверняка об этом узнает – и... Лучше не думать о том, что будет тогда, когда дядя Моня узнает... А этого парня – Васика – нужно отвадить от себя раз и навсегда»...

Последняя мысль качнулась между висков Нины и она не удержалась и разрыдалась. Так долго ее жизнь состояла из ужаса и покорного одиночества, что чистые белые цветы на ее столе, казались теперь неземными и нереальными. А то существо, что находилось сейчас в соседней с ней комнате, уже мало походило на человека и лишь в отдельные моменты, когда лицо Бориса озаряло осмысленность, Нина вспоминала о том, что она все еще любит этого человека.

«Другой любви у меня уже не будет, – подумала она, – ни Васик, никто другой не смогут заменить мне того человека, которым когда-то был Борис. И это правда. Только вот правда еще и в том, что непрерывно следящий за мной дядя Моня – я чувствую каждую минуту на своей спине тяжелое тавро его взгляда – дядя Моня никогда не оставит меня в покое и погубит любого, кто будет рядом со мной... Так как же мне убедить Васика отстать от меня?»...