Иллюзия Луны

Игнат закурил, подошел и потрогал большого красного петуха, стоявшего на подоконнике. Красивая безделушка отчего-то раздражала и тревожила его. Красный петух, знак пожара, символ огня… Наблюдая за зятем, Кир поморщился, но ничего не сказал, а Иван с утроенной силой застучал ложкой по дну тарелки.

– Ой, вкусный борщ, ой, не могу, – бормотал он, как заклятье, заговаривая надвигающуюся бурю.

В том, что буря грянет, он даже не сомневался.

– Как жизнь? – выдавил из себя Игнат.

– Нормально.

– Как здоровье, настроение? – Игнату с трудом давались простые вопросы.

– Все хорошо, не переживай, – ехидно успокоил его Кир. – Никто не помер без тебя.

Игнат пристроил сигарету на край блюдца и как следует растер ладони, разминая все суставы и фаланги.

– Я искал фотоальбом Инги, – наконец заговорил он.

Кир заинтересовался устройством ногтя на безымянном пальце и ничего не ответил.

– Кирилл Александрович, – повысил голос Игнат. – Старый альбом Инги. Он был у нее в шкафу. Где он?

Кир пожал плечами.

– Вы меня слышите, Кирилл Александрович? – голос Игната дрожал, но он не сдавался.

Кир, отвлекшись от ногтей, невнимательно посмотрел в его сторону.

– А? – рассеянно спросил он.

«Ты, дьявол!» – беззвучно крикнул ему в лицо Игнат.

– Я вас спросил об альбоме, – произнес он вслух.

– И что? – Кир, вытянув руку в сторону, изучал свои пальцы с внутренней и внешней стороны. – Ты тут голоса не повышай – не твоя территория. Понимаешь?

Игнат посмотрел на него, на Ивана, на огромное наклонное зеркало, в котором отражалась вся честная компания, помолчал, подумал, подхватил сигарету и начал опять.

– Ну что же это такое: – произнес он с вымученной улыбкой. – Кир Александрович, вы прямо не тесть, а наказание какое-то…

– А ты что, подарок? – поднял бровь Кир.

– Ну раньше-то вы, вроде, не жаловались.

– То раньше. Время идет. Люди меняются.

– Это правда, – Игнат потупился.

Он затушил сигарету, подошел к другому окну и выглянул во двор. Шпиль высотки уходил в серую массу облаков, по ту сторону Садового кольца вперемешку жались друг к дружке старые развалюхи и современные постройки, напа́давший снег стаивал под ногами прохожих, и машины, подруливая к бровке тротуара, расплескивали густую грязь – неизменную примету московской зимы. Игнат вернулся к столу и прокашлялся.

– Кир Александрович, простите нас. Я понимаю, ворвались средь бела дня… Вообще-то у меня и был всего один вопрос, так что, если вы не против.

Кир пожал плечами, Игнат, сочтя этот жест не проявлением презрительного равнодушия, а знаком одобрения, продолжил.

– Вы не подскажете, Кирилл Александрович, – он старался, чтобы голос звучал ровно и не срывался. – С кем у моей бывшей жены, вашей дочери, Инги Кирилловны, был роман сразу после нашей с ней свадьбы?

Ложка выпала из пальцев Ивана. Борщ брызнул горячими каплями на скатерть. Кир глазом не моргнул.

– Так вот оно что, – тоже без волнения и даже ласково произнес он. – Вот, значит, зачем приехал.

Игнат кивнул. Кир отвернулся, достал из кармана платок, внимательно осмотрел его, словно хотел найти на нем какие-то следы или знаки, а когда вновь глянул на Игната, тот вздрогнул. Не человек – черт смотрел на него глазами тестя.

– Убирайся из моего дома, – тихо, почти шепотом произнес Кир, прикладывая платок к щеке, словно промакивая невидимую слезу. – Уходи. Чтобы я больше тебя не видел.

Игнат знал, что вибрация человеческого голоса может быть полезна или разрушительна. Всевозможные мантры и молитвы наводили порядок в душе, а матерная и пьяная ругань, напротив, разрушала гармонию сознания. Кир не бранился, не кричал и не производил никаких внешних эффектов. Стоял себе в углу и крутил в руках платочек, однако смотреть на него было невыносимо. Но сейчас игра стоила свеч, и Игнат, сцепив пальцы до синевы, старался не отводить взгляда.

– С кем у Инги был роман сразу после того, как мы поженились? – тихо, но твердо повторил он.

– Моя дочь любила тебя, – в тон ему отозвался Кир.

И тут Игнат не выдержал. Он закричал так, что зазвенело стекло в старинном серванте.

– Любила??! Любила, да! А это что такое??!

Он шагнул к столу и выхватил, словно вырвал, из внутреннего кармана несколько фотографий. Снимки веером разлетелись по столу. Старые. Любительские. Черно-белые. На них счастливая и смеющаяся Инга обнималась и целовалась с неизвестным. Лицо мужчины на всех изображениях было тщательно вырезано, от этого казалось, что фотокарточки прострелены искусным снайпером.

Иван и Кир невольно придвинулись к столу и сдвинули головы, разглядывая снимки. Игнат остался в стороне.

– Любила… – прошептал он и внезапно с силой ударил кулаком в стену. – Любила?!

Кровь, как недавно горячий борщ на скатерть, брызнула на стену. Сам не понимая, что он делает, Игнат с силой провел пораненной рукой сначала в одну сторону, потом – в другую, размазывая алый след по светлой штукатурке. Иван молчал, Кир с интересом наблюдал за зятем.

– Это платье… – с трудом проговорил Игнат. – Это платье я подарил ей сразу после свадьбы. И эта ее стрижка… Кто с ней? Ответьте. Вы же знаете… Кто с ней на этих чертовых снимках?!