Иллюзия обмана (СИ)

— Слушай, господин Первооткрыватель, может быть, ты всё-таки объяснишься? Ты говоришь с этим человеком едва ли не как с родным. Он же Командир Мэнигской Квадры. Понимаешь?! Мэнигской! Большего зла, чем творили они — представить себе невозможно!

— И? — голос Хаймера стал непривычно жёстким и напряжённым. — Мы мало видели возвращённых? Далеко не все из них были очаровательны или вызывали хотя бы малую жалость. Ты что, забыл, сколько усилий было вложено в исцеление Сиэл, или какой ценой мы все спасали Риаталь? Кем он был и чем занимался до сегодняшней ночи — неважно. Дюки помогали всем, оставляя прошлое в прошлом. Сейчас важно другое: этот человек — Отэп. Тот самый друг, о котором в лучшие времена мне неоднократно рассказывал Арнит. С болью и редким для него теплом в голосе. Мол, то ли похитили его, то ли уничтожили… Кажется, Арнит считал себя невольным виновником этой трагедии.

— Ну-у, не знаю… — старик не хотел сдаваться. — Он ли это?

— Он сам назвался…

— Ну, мало ли что… Я вот тоже сейчас Цервемзой назовусь — будешь тогда знать.

Хаймер слегка усмехнулся, положил Рёдофу руку на плечо и спросил:

— Ты видел, как он бросился к Кайниолу?

— А если и так, то кто сказал, что он окончательно вернулся?

— Окончательно, может быть, и нет… Но то, что он в дороге к нам, а главное, к себе — несомненно. Знаешь, старик, я понимаю так: тот морок, который наводят на мальчиков, принимая их в Квадру, могут рассеять лишь они сами. А мы можем помочь и поддержать. Конечно, слишком много лет прошло… Но я почти уверен, что душа Отэпа была эти годы как факел, висящий наготове в тёмном подземелье, куда давно никто не спускался.

— Дюков бы сюда… Скорее, дюкс… Уж они бы мигом разобрались, что тут как, — печально пробормотал хозяин гостиницы, вытаскивая из кладовки очередную бутыль.

— М-да… дюки — это, конечно, неплохо… Но нет их! По крайней мере, здесь… Придётся нам как-то самим справляться… — несколько секунд помолчав, Первооткрыватель хлопнул ладонью по солидному дверному косяку. — Я тебе точно говорю: он наш. Ну, в смысле — на нашей стороне.

— Не знаю… не знаю, — почти успокоившись, сказал Рёдоф, наполняя кувшин. — Пусть он хоть ветки свяжет, что ли…

— Нет! — отрезал Хаймер. — Он принял мою дружбу.

С этими словами Первооткрыватель понёс кувшин на стол.

Когда Отэп наконец обернулся, ничто в его лице не напоминало о том, что на свете когда-то существовал Алчап. Глаза у воина оказались не грязно-серые, как казалось поначалу, а сине-стальные, яркие и яростные. Да и походка у него тоже изменилась: грузная, наводящая ужас поступь грозного Командира сменилась плавным шагом птицы, разгоняющейся перед взлётом.

IV

Ночь Большого Разговора, так же как и Ночь Великой Любви, случаются в этой жизни не так уж и часто, а потому должны быть бесконечно долгими. Даже ещё длиннее… — чтобы всё существо успело осмыслить происходящее и пропитаться памятью. Очевидно, сегодня была именно такая Ночь. Понимая это, Творящие и Хранящие не спешили отдёргивать тёмный полог, чтобы разбудить день.

Незаметно в каморку вошли брат Мренд с Кинранстом, успокоившимся настолько, чтобы принять участие в общей беседе. Чуть позже к ним присоединилась немного отдохнувшая Риаталь, которой кошачье любопытство не позволило оставаться в постели. В первый момент она инстинктивно отшатнулась, рассмотрев сидящего за столом Командира Квадры — слишком уж он напоминал того, который около года назад произносил приговор над ней. Однако бывший палач её не узнавал, и Риаталь решила, что просто обозналась. От этого не было легче, потому что есть ситуации, пережив которые стоит о них забыть. Навсегда. Как будто их и не было. Отогнав подобные мысли, молодая женщина наконец взглянула на Хаймера, в высшей степени спокойно и дружелюбно беседовавшего с этим вызывавшим содрогание мужчиной. Поначалу она не поверила своим ушам и решила, что Хаймер может поступать как ему угодно, но она, Риаталь, не простит своего палача никогда и ни за что. Даже если это и не он… Всё равно! Однако, прислушавшись, она поняла, что всё идёт как д'oлжно. Кажется, Командир Квадры тоже оказался жертвой чьих-то злых воли и ворожбы. Пересилив страх и отвращение, она подсела поближе и прислушалась.

— … ну а потом они повесили мне на шею вот это, — Отэп указал на свой бывший амулет, всё ещё валявшийся на столе. — Так вот всё и началось…

— Если совсем точно, хороший мой, закончилось… — печально пробормотала тётушка Шалук, неспешно собирая грязную посуду перед тем, как подать невесть когда приготовленный завтрак.

— Вы правы, почтенная госпожа, так я и умер…

Рёдоф, стоявший за спиной Отэпа, то ли недоверчиво, то ли неодобрительно покачал головой и пошёл проверять, не проснулись ли солдаты. Однако то ли вино было достаточно крепким, то ли усталость взяла своё, то ли кому-то очень было надо, но все трое бедолаг беспробудно дрыхли, а один, наверное самый молоденький, даже улыбался во сне… Странная это была улыбка. Нелепая и страшная. Настолько, что Рёдофа даже передёрнуло.