Иллюзия реальности

— Да он и не вникал в рабочий процесс постройки Техцентра на Гранте — вы уж мне поверьте! Однако все лавры спасителя достаются ему. Где логика!? Что за всеобщий обман!

— А мне, между прочим, тоже захотелось быть обманутым, — мечтательно сказал Сокрош. — Вон какое умиротворение на лицах молящихся. Божьи человечки. Как глубоко они верят! Как близки к Богу…

— Безбожники! — возразил Ник Улин.

— Как так?

— Веровать и жить под Богом — это совершенно разные вещи. Вера должна быть правильной. Надо знать, во что верить.

— А как узнать, во что правильно верить?

— Каждый решает сам для себя. По моим представлениям, исходный критерий истинности веры — постулат о свободе воли, независимости духа человека от окружающего материального мира. Только тогда можно придти к существованию надмирового Начала.

— Разве? А куда вы дели единственность и благость Бога?

— Единственность Бога, если Он существует, доказывается чисто логически. А Его благость определяется утилитарными соображениями — чтобы иметь основу для улучшения жизни. Злой Бог есть антисистемная сущность и в жизни просто мешает. Он не нужен.

— А если мне никакой не нужен?

— Путь отрицания Бога начинается с ощущения себя неотъемлемой частичкой Мироздания. Следуя далее, рано или поздно приходишь не к одному, а двум-трем или больше божествам, вводишь сонм святых, их сподвижников и прочие объекты поклонения. На сей почве подспудно зреет предположение, что этот ряд можно продлить, и где-нибудь ближе к концу списка найдется местечко для каждого. В том числе лично для тебя. При желании, трудолюбии и терпении можно стать Буддой и творцом части Мироздания. А существующий вокруг мир действительно окажется всего лишь Майей, иллюзией. Люди внизу нас поклоняются не только Олмиру, но попутно всем прочим магам, как меритским, так и доморощенным — своим соотечественникам, основная заслуга которых состоит в обладании какими-то неординарными способностями. То есть существам во плоти, со страстями и заблуждениями. С моей точки зрения все они, — Ник Улин махнул рукой в сторону крестного хода, — просто-напросто безбожники. Верят только в себя.

— Но некоторые говорят, что вообще ни во что не верят.

— Говорить и быть — это тоже совершенно разные вещи. От человека скрыты глубинные основы его личности. Про себя можно сказать все, что угодно. Можно даже самому искренне поверить в сказанное — чрезвычайно трудно определить, насколько произнесенное истинно. Вера, понимаемая как осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом, есть необходимый и неотъемлемый элемент человеческой психики, дополняющий знания. Нет по-настоящему неверующих людей. Более того, по моим оценкам во все времена количество действительно религиозных людей примерно равнялось количеству отрицающих Бога. При этом некоторые из фанатично верующих — так называемые воинствующие материалисты — относили себя к атеистам. Однако нельзя не признать, что последовательный атеизм — та же религия. От замены слова «бог» на слова «мировой порядок» ничего не меняется.

— И кто ж тогда прав?

— Не знаю. Возможно, правы все. И первые, и вторые, и десятые. Для каждого мир становится таким, каким он его представляет.

— А на самом деле?

— На самом деле, наверное, он есть и то, и другое. И третье.

— Кончайте схоластику! — не выдержал Александр Ней. — Давайте поговорим о конкретных вещах. Попробуйте переубедить меня в том, что весь культ Олмира не строится на гнусном обмане и тонком подлоге.

Ник Улин то ли почувствовал, то ли увидел краем глаза, что над ними, на верхней террасе кто-то стоит.

— Никто никого не обманывает, — сказал он. — Вы же сами только что беспрепятственно использовали возможность получать полную информацию обо всем происходящем. Со всеми комментариями. Можете составить собственное мнение. Мне ясно пока только одно: то, что Олмир палец о палец не ударил, чтобы предотвращение катастрофы приписали ему.

— Но почему все считают свершившееся чудом!? — почти закричал Александр Ней, указывая пальцем на толпу молящихся, в религиозном экстазе застывших преклоненными на площади перед храмом.

— Не все. Вы, например, думаете иначе. Уважаемый Сокрош, как мне кажется, склоняется к вашей точке зрения, хотя и не отказывает себе в удовольствии поддразнить вас намеками на свое признание божественной природы вашего императора. Я также не разглядел ничего сверхъестественного.

— А они? Те, кто совершает там внизу крестный ход?

— Каждый человек видит только то, что не противоречит его внутреннему образу окружающего мира, возникшему перед ним в момент рождения. В процессе воспитания и обучения этот образ изучается и лишь в малой степени корректируется. Поэтому каждый думает и воспринимает мир по-своему.

— Но почему!?